©Layla Ehsan

Линди Уэст — писательница, феминистка, авторка GQ Magazine и GQ.com, основательница и редакторка блога советов для подростков «Я верю тебе | Это не твоя вина». В своем творчестве Линди уделяет внимание темам поп-культуры, социальной справедливости и образа тела. Читайте отрывок из ее новой книги «Shrill» — впервые на русском:

Когда ты маленькая, все говорят о твоей менструации так, как будто это будет похоже на волшебный автобус к горе ВАААУ! Все эти романтические метафоры про «расцветающие сады» и «маленькие бутончики орхидей», — дети покупаются на них, потому что не знают, такое «эвфемизмы», потому что им всего 11 лет. Но это еще и тайна за семью замками — тема для кулуарных женских разговоров. Два противоречащих друг другу подхода («менструация — это круто!» и «мы никогда не должны о ней говорить») заставляли меня чувствовать себя героиней мрачного романа–антиутопии, которой, единственной из всех, не промыли мозги. «О да, вы не можете даже представить, какое наслаждение испытает ваш центральный мозговой процессор, когда Правительство подарит вам возможность женского кровотечения! РАЗГОВОРЫ О КРОВОТЕЧЕНИИ ЗА ПРЕДЕЛАМИ БУНКЕРА ДЛЯ МЕНАРХЕ (первой менструации – прим. перев.) ПРИВЕДУТ К НЕМЕДЛЕННОЙ ДЕАКТИВАЦИИ».

В реальности, конечно, вступая в пубертат, ты не расцветаешь магически в женщину — ты все еще такая же микроскопическая глупышка, как и до пубертата, только теперь раз в месяц горячая темная кровь выходит толчками из твоей промежности, как из сломанного автомата для мороженого. И так будет всегда. Или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не станешь непостижимо дряхлой по меркам 11-летней девочки. Не волнуйся, достаточно просто заткнуть свое влагалище штучкой, похожей на отрезанный палец из хлопка (и если ты не будешь менять их достаточно часто, у тебя отвалятся ноги и ты умрешь). Или ты носишь пеленку. А еще у тебя рези в матке, и ты какаешь лепешками, и у тебя гормональные всплески, и угри. Удачи в шестом классе, Маргарет.

«Моя чаша преисполнилась» ©Layla Ehsan

Я почти полностью блокировала и вытеснила воспоминания о том, когда же впервые моя «красная тетушка», в конце концов, приехала в город. Думаю, хотя не вполне уверена, что плавала в это время в океане возле дома моего дяди. Я могу вспомнить только отголоски своего смущения и паники, и то, как я виновато отматывала туалетную бумагу в незнакомой уборной на пляже.

Я не хотела об этом рассказывать. Я избегала разговоров об этом так усердно, что я — годами — не могла сказать моей маме, у которой на тот момент уже начался климакс, что у меня закончились «пробочки» и «микроподгузники», вынуждая ее ехать со мной в продуктовый магазин в неурочное время, а сама всю дорогу в машине роняла беззвучные слезы.

Однажды я заметила, что на маленьких вощеных бумажках, которые прикрывают клеевой слой на прокладке, снова и снова написан слоган: «Kotex понимает». В худшие моменты, когда мои месячные по ощущениям походили на смерть — смерть невинности, смерть безопасности, знамение мира, в котором я была слишком толстой, слишком странной, слишком инфантильной, слишком неуклюжей — я сидела, сгорбившись, на унитазе, вглядывалась в этот слоган и плакала. Kotex понимает. Кто–то где–то понимает. (Какой–то 47-летний рекламный копирайтер из Калвер–Сити по имени Крейг понимает).

«Место преступления в моих трусах» ©Layla Ehsan

Самым значительным источником подростково–менструальных страданий стал тот факт, что в США и в целом на Западе, полностью нормальная и обыденная функция большинства маток по–прежнему остается табу. Это табу так сильно, что распространяется на все, вплоть до того, что женщин, на всякий случай, не стоит допускать к власти — из страха, что своим первым указом в Белом доме Хиллари Клинтон может заменить День президента на «Праздник в честь окончания тех–самых–дней». Табу настолько сильно, что однажды парень порвал со мной, потому что месячные у меня начались внезапно во время секса, и один взгляд на них разрушил все его порно–иллюзии в отношении женщин, как удобных подушек для утех. Табу настолько сильно, что несмотря на то, что мы все видим целые бассейны крови в фильмах ужасов и боевиках, да и в новостях тоже, но когда женщина пробежала в 2015 году Лондонский марафон без тампона, фото крови, проступившей на ее штанах, породило в социальных сетях отвращение почти космического масштаба.

Кровь та же самая — разница в том, откуда она выходит. Отвратительно естественное женское тело, а не кровь сама по себе.

Мы можем, конечно, вскользь упомянуть о месячных в разговоре, но обычно только когда хотим обесценить реальные женские проблемы, заставить женщин подавлять неудобные нам эмоции. Но предположить, что менструация — это не мерзость, а даже — боже–боже — естественно и хорошо? Позволить людям увидеть, как выглядит настоящая менструальная кровь? (Это, наверное, будет невыносимо для многих, но она выглядит как кровь). Это все равно что предложить заменить национальный гимн на Дональда Трампа, играющего на дудочке.

«Серфинг на алых волнах» ©Layla Ehsan

Да, лично я не люблю мои месячные и думаю, что это раздражающе и утомительно, но это не более раздражающе, что любые другие выделения человеческого тела. Не более раздражающе, чем фекалии, моча, гной, рвота, желчь или самая раздражающая телесная жидкость из всех — по профессиональному мнению моей мамы — мокрота.

Никто не ужасается каждый раз, когда идет в уборную. Мы не клеймим людей с расстройством желудка. Главный ингредиент в стигматизации месячных — мизогиния.

Может быть, месячные не были бы такими пугающими, если бы мы не обзывали их «красной волной» или «акульими неделями» или любыми другими эвфемизмами, которые отсылают к токсичности или расчленению. Может быть, если мы откажемся поддерживать идею, что вагины — это отвратительные помойки, то чиновники не будут думать, что забота о вагинах — это деньги на ветер. Может быть, если девочки смогут свободно говорить о своих месячных громко, а не шепотом, мальчики не будут расти, думая, что вагины — это что-то отвратительное и непонятное. Может быть, женщины смогут чаще ходить к врачу. Может быть, меньше женщин будет умирать от рака шейки матки и матки. Может быть, секс у всех станет лучше. Может быть, женщины, наконец, будут считаться людьми, а не поддельными мужчинами с дефективными гениталиями.

«Менструизмы» ©Layla Ehsan

По правде, мой дискомфорт от месячных не имеет ничего общего с ними самими — он просто был со мной на протяжении всей жизни, как часть всеобъемлющего отчуждения от собственного тела, которое в какой–то мере усваивает каждая женщина.

Твое тело никогда не твое. Твое тело — твой враг. Твое тело раздражающее. Твое тело неправильное. Твое тело сломано. Твое тело не то, что мужское. Твое тело менее важно, чем эмбрион. Твое тело должно быть «идеальным», или должно быть спрятано.

Так, хорошо, меня зовут Линди Уэст, и я толстая, и я кровоточу своим влагалищем временами. Мое тело теперь мое. Kotex понимает.