Этот текст — небольшая картотека высказываний о полувидимой зоне беларуского искусства. Квир-искусство (по моим ощущениям) у нас всегда где-то сбоку, вспоминается в плюс к основной теме разговора: может с феминистким кураторским проектом рядышком постоит, а может где-то в разговоре про ЛГБТК+ права вспомнится, но самостоятельно рассматривается критически мало. (Хотя мы тут все, конечно, стараемся! Ну, что поделать, вот стараемся дальше!)
Я поговорила с разными персонами причастными к беларускому контемпорари искусству и в разной степени вовлеченными в квирование: и с искусствоведкой с внешним институционально-натренированным взглядом, и с художницей, которая сама делает квир-искусство в Беларуси прямо сейчас.
И вот эта небольшая и совсем необъективная выборка респондент_ок говорит о непроясненных ассоциациях, которые связываются с квир-искусством в информационном потоке: непрерывная борьба, пересечение с ЛГБТК идентичностями, арт-активизм и политичность.
Участни_цы интервью:
Лена Пренц — кураторка и искусствоведка, преподавала в ЕГУ, foundationclass в Берлине, Бранденбургском технологическом университете, Berlin-Weissensee Art Academy.
Антонина Стебур — кураторка и исследовательница, кроме всего прочего со-авторка проекта Дама удобная в быту, со-основательница исследовательской платформы вовлеченного и активистского искусства Spaika.media
Яна Сорока — арт-активистка, крафтивистка, участница ВИА Красный Борщевик и подкаста о квир-художни_цах в Беларуси «ДК Борщевика».
Алексей Борисенок — исследователь, куратор, со-организатор платформы и серии мероприятий Работай Больше! Отдыхай Больше!, участник художественно-исследовательской группы «Проблемный коллектив».
- Можешь дать определение квир-искусству?
Антонина Стебур: Определять квир-искусство нужно через понятие квир, которое в постсоветском контексте очень размыто и часто совпадает с аббревиатурой ЛГБТК, что не совсем точно и верно. Квир — это не просто идентичность, а скорее принцип, невозможность удержаться в рамках одной идентичности, постоянная трансгрессия. Мне нравится квир именно в политическом смысле, как возможность выскользнуть из рамок неолиберальной машины идентичности.
Тема политика-гендер, политика-тело, политика-идентичность и критика идентичности, как мне кажется, и лежит в основании квир-искусства.
Лена Пренц: Искусство, тематизирующее и дающее видимость социальной и телесной так называемой инаковости.
Яна Сорока: Не думаю, что я могу дать определение хоть чему-то. Но я бы сказала, что квир-искусство задаёт вопросы и ставит под сомнение текущий гендерный порядок.
Алексей Борисенок: Можно дать библиографию — про квир-время, квир-эстетику, квир-абстракцию, квир как разрыв, квир как отказ, квирить, квированне, квир как процесс, квирить музей, квирить архив, квирить движение, но кажется, что в библиографии может что-то ускользнуть, так и с определением квир-искусства.
© Виктория Гребенникова, работа из серии "Остаёмся" - Квир-персона, котор_ая делает искусство и квир-искусство это одно и то же?
Я.С.: Нет, я могу представить себе негетеросексуального или нецисгендерного художника, который делает абсолютно нормативный и конвенциальный арт для прибыли, например, или просто, не делая из своего творчества борьбу.
А.Б.: Думаю, что нет — конфликт агентностей (агентность — способность персоны действовать, относительно осознанно и свободно, но также зависимо от набора социальных идентичностей (положения) этой персоны), и в целом концепция автор_ки и принадлежания (про непринадлежность текстов автор_ке можно почитать тут: Р.Барт, Смерть автора, Мишель Фуко, Что такое автор?) собственности и владения очень не квирные — мне кажется, разрыв есть всегда!
Л.П.: Квир-персона, наиболее остро, чувствительно и на собственном опыте переживающая свою ненормативность, будет неизменно возвращаться к ней в своем искусстве. Однако я не думаю, что квир-искусство монополизировано или должно быть монополизировано исключительно квир-персонами. Наверное, если мы исходим из того, что квир-искусству присуще единство формы и содержания, теории и практики и обращение к таким понятиям как уязвимость, солидарность, противостояние, то это сближает его с другими активистскими и художественными практиками, носителями которых не обязательно являются квир-персоны.
А.С.: Нет, мне кажется, эти две ситуации могут не совпадать, потому что квир-персона, которая делает искусство может не рефлексировать в своем творчестве над проблемами гендера, идентичности, политики тела. Тут хорошая параллель приходит между искусством, которое сделано женщинами и феминистским искусством. Все-таки и квир и фем искусство требует от художни_цы политической (в широком смысле) позиции.
- Можешь собрать общие эстетические и смысловые узлы, типичные для квир худож_ниц? Квир вообще может быть типичным, идентифицированным через подобие?
Л.П.: Эстетические — однозначно нет, я думаю, типичных для квир их нет. Смыслы вырабатываются в процессе работы и вращаются вокруг вышеупомянутых уязвимости, неприятия, дискриминации и от них — солидарности, противостояния, визии равноправного будущего.
А.С.: Это будет непросто, поскольку квир-персона не может быть типичной. Именно избегание и сопротивление жестким режимам идентичности и является ключевой особенностью квир-искусства.
Можно, наверное, собрать какую-то схему тем, которыми так или иначе оперируют квир-художни_цы, но главное, мне кажется — это в целом чувствительность к проблеме идентичности и критика политики идентичности, пересборка понятий сексуальности и телесности, работа с темами власти и тела.
Но опять же, кажется, что неправильно загонять квир-искусство в жесткие типовые рамки, потому что именно против них оно выступает, с ними критически работает.
Я.С.: Я как будто чувствую себя обязанной ответить, что нет, что квир — это не про типичное, что он у кажд_ой индивидуальный, но мне кажется у нас есть общий язык и общие черты, разговор про телесность, про травму, про ощущение инаковости, нащупывание геро_инь в прошлом.
А.Б.: Я думаю, что квир-искусство разное в постсоциалистическом контексте и в западно-американском — оно по разному работает, вскрывает разные эстетические каноны, критикует разные традиции, квир может принадлежать разным художественным категориям и даже стилям — например, можно подумать, что Малевич был квиром (я когда-то пытался искать про квирование Малевича, не очень нашел — в каком-то смысле Стилинович (Хорватский современный художник) — это наверное квир-Малевич, и в древней Греции были квиры, и современные художники_цы тоже могут быть квир — я думаю можно искать в разделяемых жестах — отказе, саботаже, критике, другой темпоральности (субъективная временная характеристика объекта\процесса, которая обозначается не через конкретный отрезок времени, а через ощущение этого временного отрезка), не-репродуктивном будущем, коллективном, нестабильном, склизком, небинарном, общем.
© Виктория Гребенникова, работа из серии "Остаёмся" - Существует ли квир-искусство в Беларуси? По каким критериям это вообще можно оценить?
А.Б.: Да, конечно, надо искать и смотреть. Институции не сильно чувствительны и не так много видимостей, но, конечно, у многих на полочках можно много всего найти. Квир бифор гей — тоже всегда наша категория.
Я.С.: Существует, мы говорим про него, мне кажется, что-то существует, когда разные люди из разных кругов признают его существование.
Л.П.: Безусловно. Если есть квир-сообщества, то будут и различные артистические, художественные, театральные, активистские практики, которые невозможно и не нужно разграничивать по жанрам.
А.С.: Есть работы отдельных художни_ц, которые мы могли бы описать как квирные, которые художни_цы определяют как квирные. Но нет институциональных и инфраструктурных элементов — резиденций, квирбиеннале, школ и т.д., которые бы задавали и закрепляли квир-искусство как систематическую практику.
- Какие социально-политические условия нужны для того, чтобы квир-искусство существовало? Квир происходит в комфортных условиях или это больше про сопротивление?
А.С.: 1. Инфраструктура поддержки в профессиональном смысле: школа, курсы, выставки, платформы, где художни_цы могли бы учиться вместе и обсуждать практики и опыт, а также пространства для выставок, перформансов;
2. Больше исследовательских статей о беларуском и постсоветском квир-искусстве;
3. Поддержка медиа.
Л.П.: Увы, комфортные условия относительны. Так что квир-искусство было и остается борьбой (и ее артикуляцией) за равные права и признание.
Я.С.: Думаю, в постгендерном обществе не будет смысла говорить об отдельном квир-искусстве, так что получается, чтобы квир существовал — должна существовать эта патриархальная репрессивная машина.
А.Б.: Мне кажется тут нет правил. Квир — это и публичный заряд, плевок, протест, провокация, демонстрация, черный флаг, но и касание, взгляд, скрытое, заботящееся. Наверное, вопрос в каком режиме квир-искусство лучше институализируется? Понятно, что в либеральных демократиях, но здесь важно понимать либеральные ограничения политик идентичности, чувствовать их ограниченность, конъюнктуру, и запрос. В квир-коммунизме — все искусство будет квирным, так что нам нужен коммунизм!
- Квир — всегда активизм? Квир-искусство может быть «внеполитическим», неконфликтным?
А.Б.: Думаю, что нет. Квир — это и есть политика, мне кажется, квир может быть пост-критическим, как бы, не работающим в диалектике деньги-работа, тело-власть, собственность-сексуальность, но скорее проходящим по краям, ощупывающим новое, ищущим чувствительности, и это будет скорее пост-политическим, но не внеполитическим.
Я.С.: Я думаю, что квир — не всегда активизм, но всегда политическое заявление и какой-то конфликт.
А.С.: Всегда активизм, поскольку заниматься квир-искусством — значит занимать политическую позицию, быть активистом, и той самой кайфоломщицей в интерпретации Сары Ахмед (Речь о тексте Сары Ахмед «Феминистки-кайфоломщицы (и другие своевольные субъекты)», которая прерывает автоматизм жизни.
Л.П.: В зависимости от того, что вкладывать в понятие «политического». Если имеются в виду исключительно партии или идеологические взгляды, то какие-то проекты квир-искусства можно воспринимать неконфликтными, индивидуально-лично-уютными. Если же все-таки на понятие политики смотреть широко, как на взаимосвязь публичного и частного в сообществе, то любое высказывание квир-художниц и художников будет политическим, а при желании его создатель_ниц и активистским.
- По-твоему, квир-искусство в Беларуси — это про закрытое сообщество или нет? Квир-художни_цы имеют выходы в «большое» арт-поле, а в квир-тусовку можно попасть не через подруж_ек, насколько это взаимопроникающие дискурсы?
Я.С.: Думаю, к сожалению, квир-искусство — это всё-таки тусовочка, в которую сложно встроиться не через знакомства и социальный капитал, при этом квир-искусство не особо вхоже в большое арт-поле, как будто вы там своим занимайтесь, квир, гендер, хуендер, а мы тут без вас проект с а1 сделаем и никого даже самого популярного, но квирного не позовём. Такая матрёшка элитарности.
Л.П.: Наверное, это плохо взаимопроникающие поля, но так не должно быть. Пусть репрессии государства и отторжение общества гораздо больше обрушиваются и касаются квир-людей и их сообществ, однако неофициальное искусство и активизм Беларуси тоже находятся в маргинальной нише. Объединение усилий против (патриархата, несправедливости, маргинализации, прекариата и т.д.) смогли бы стать общей платформой для тех и других.
А.С.: К квир-искусству можно прийти не только через тусовку и не только через беларуское искусство. Связь квир-искусства с глобальным контекстом, кажется, в Беларуси больше, чем со сценой и акторами из современного беларуского искусства. И это печально.
А.Б.: Мне кажется, всегда есть диалектика открытого-закрытого — много факторов, которые расправляют, закрывают, ограничивают, или изобретают художественное поле. Я думаю, чтобы это понять, нужно в целом понять, как работает социология искусства в Беларуси — образование, гендер, институциональная сцена, тусовка, идеология, доступ и т.д.
© Виктория Гребенникова, работа из серии "Остаёмся" - Вспомни, пожалуйста, кейс квир-искусства, которым тебе хочется поделиться.
Я.С.: Я сказала бы про фильм Шаиняна про Минск — город героев. Это, конечно, несколько такое «смотрите нас признают и видят богатые геи из России с большими ютубами», но видимость есть видимость :) и ПСИХОЗ 4.48 Свободного театра — это очень честная пьеса про реальный женский опыт, оторванный от журнальной картинки про то, что такое женственность. У меня в голове метафора про голую жизнь, оторванную от идеальной картинки как мясо от кости.
А.Б.: Перформанс bitchcoin про влажность, тревожность, бассейны и дроны; коллаж-рисунок Алексея Лунева (современный беларуский художник) о воспоминании, сперме и границе; genderfail — печатная программа о квире как отказе, радикальной мягкости и квир-восстании.
Л.П.: Берлинская фотографка Аня Вебер. Сейчас Вебер делает проект Лесбийская* видимость в Берлине\Lesbische* Sichtbarkeit Berlin. Она никогда не скрывала своей квирности. В своих проектах как художница она всегда поднимала темы квир. Работая как фотографка для одной из крупнейших ежедневных газет Берлина, она всегда вносила и даже пробивала темы квир в повестку газеты. С недавнего времени она ведет свою колонку в этой газете. Для нее она придумывает постановочные сценки с квир-персонами города, фотографирует их и пишет свой авторский текст, который настолько поэтичен и прекрасен, что похож на другую фотографию — ту, которую ты создаешь у себя в голове.
А.С.: Три примера: 1. Квирбиеннале в Петербурге, которое делает мой прекрасный друг и активист Боря Конаков;
2. Работа Werker Collektive из Амстердама с работой «История жеста молодого рабочего», где они соединяют казалось бы несоединимое рабочее движение (чьи взгляды сегодня мы можем описать как консервативные и патриархальные) и квир-культуру;
3. «Квир и космос: коммуна им. А. Коллонтай во Фрунзе 1970-х», (больше про коммуну в сборнике «Бишкек утопический», составленный и ред. Г. Мамедов, О. Шаталова. В частности тексты «Архитектура, космос, секс: «коммуна им. Коллонтай» во Фрунзе 70-х гг.» Г. Мамедов, О. Шаталова, и доклад Исторический материализм, советская власть и вопросы пола на современном этапе. Из архива «коммуны им. А. М. Коллонтай», где работают с квир-архивом Бишкека 1970-х годов. Для меня эта петля времени стала откровением.
Респондент_ки смотрят на квир-искусство с разных углов, кто-то оглядывается изнутри, кто-то на дистанции, и в чем-то эти персоны пересекаются, а в чем-то спорят по_друг_а с по_друг_ой. Когда я читаю готовый текст, мне тоже хочется и соглашаться, и спорить.
Я думаю, кажд_ая сможет сделать свои выводы из этого текста.
Для меня очевидно, что беларуских квир_очек* все еще тормозит репрессивная система и, как всегда, вставляет искусству палки в колеса. Нам нужны поддерживающие институты, включенность в образование, финансирование, выставочное и медийное присутствие. Думаю, вы со мной согласитесь.
А в остальном: давайте будем квирить! И фиксировать разноголосье, и вызывать желание спорить, и соглашаться, и переопределять квир для себя персонально. Потому что квир — текучий, трансформирующийся и не предметный.
Виктория Гребенникова для MAKEOUT
