У меня сложные отношения с Мужским движением. Подозреваю, у большинства женщин тоже. Однако причина моего неоднозначного отношения, скорее всего, иная, чем у большинства женщин: я репрезентировала себя как мужчину двадцать девять лет. И почти все эти годы я верила, что мужчины подвергаются систематическому угнетению, которого женщины не испытывают.
Эта вера, вероятно, знакома многим трансгендерным женщинам. Можно сказать, мы предрасположены к этому с учётом нашего конфликта с гендером, приписанным при рождении. В результате мы часто считаем, что мальчики и мужчины находятся в неблагоприятном положении с раннего возраста. Например, в возрасте четырёх лет я смогла бы рассказать люб_ой спросивш_ей, что девочкам во многих отношениях живется явно лучше, чем мальчикам.
На самом деле, я так себя чувствовала, потому что была юной трансгендерной девушкой. Я переживала, что меня исключали из круга моих сверстниц и обращались со мной так, что мне было некомфортно. Тем не менее это открыло мне глаза на то, как общество с помощью токсичных форм маскулинности угнетает цисгендерных мальчиков и мужчин и причиняет им боль.
Как и девочки, мальчики вынуждены соответствовать целому ряду ожиданий.
Некоторые из этих ожиданий достаточно здоровы и полезны, например, хорошая физическая форма и самостоятельность. Другие явно менее полезны. К примеру, девиз «мальчики не плачут» и его неизбежное следствие, требование «будь мужчиной», часто заставляют мальчиков и мужчин ограничивать свои эмоциональные реакции и тем самым вредить своему здоровью. Со временем такого рода ограничения могут стать причиной психологического стресса и трудностей в общении с окружающими.
Конечно, в детстве я не видела системного влияния этих ожиданий. Я просто чувствовала, что это жестоко и несправедливо. Потому что, откровенно говоря, оно и есть жестокое и несправедливое. Тот факт, что мы систематически запрещаем мальчикам и мужчинам здоровое выражение своих эмоций, — большая несправедливость, которую мы только недавно начали признавать и обсуждать.
Мальчики и мужчины ограничены и во многих других отношениях. Например, в то время как мальчиков и мужчин поощряют за активность, атлетичность и тягу к состязаниям, им также мешают быть артистичными, вдумчивыми и заботливыми. Артистичный мальчик «слаб». Вдумчивый мальчик — «девчонка». Заботливый мальчик — «пидор». Это мнение настолько укоренилось в нашем обществе, что многие мальчики тщательно контролируют свои интересы и поведение. Они старательно избегают связи с вещами, которые не считаются «мужественными». Те, кто не контролирует себя таким образом, сталкиваются со значительным социальным давлением и преследованием.
Я знаю из личного опыта, что «недостаточно мужественные» мальчики и мужчины сталкиваются со всеми видами унижений, запугивания и насилия. На самом деле, до недавнего времени люди не только закрывали глаза на такие преследования — они их поощряли.
Способы, которыми общество контролирует эмоции, интересы и взгляды мальчиков и мужчин, создают основу для токсичной маскулинности.
Даже если забыть, что вместе они действуют ещё сильнее (и просто разрушают жизнь), для меня и этого достаточно. Вот почему я могу поддержать мужчину, который считает, что он систематически угнетается обществом.
Как я могу считать иначе? Я знаю, каково это — когда токсичная маскулинность медленно разрывает тебя на части. Я знаю, каково это — когда у тебя отнимают твою идентичность, когда твои чувства и интересы, как скальпелем хирурга, отделяют от тебя до тех пор, пока не останется только онемение, отчаяние и гнев.
Я знаю, что это такое. Это ужасно. Я никому такого не пожелаю. И то, что мы, как общество, так поступаем с нашими мальчиками и мужчинами, непростительно.
Но, по правде говоря, угнетённое положение мальчиков и мужчин с этого только начинается. Мальчики и мужчины также находятся в невыгодном положении, когда дело доходит до права опеки, уголовного правосудия, бытового насилия в отношении мужчин, бездомности, призыва на военную службу, здоровья, уровня самоубийств и т.д. Когда вы видите всё это, вы понимаете, что у мальчиков и мужчин есть причины жаловаться на то, как с ними обращается общество. Безусловно, далеко не всё, о чем говорят активисты Мужского движения и маскулисты, резонно и вообще основано на реальности. Однако мужчин действительно часто ставят в невыгодное положение. Я знаю, потому что я сама сталкивалась с этим.
Благодаря этому уникальному опыту я в чем-то понимаю тех парней, которые отвечают на что-нибудь вроде движения #MeToo хештэгом #NotAllMen.
Я не использовала такой хэштег, но я знаю, что не раз говорила что-то похожее на «не все мужчины такие» в разговорах о гендерном неравенстве, когда ещё репрезентировала себя как мужчину. Поэтому я могу понять, почему кто-то может так говорить — и это не всегда желание отрицать или обесценивать интересы женщин в нашем обществе.
Для меня фраза «не все мужчины такие» была не очень удачной попыткой опровергнуть идею, что меня определяет токсичная маскулинность, что я — одна из «них».
Одна из «тех», нехороших, очень плохих мужчин, которые виновны в таких вещах как сексуальные домогательства, насилие и другие виды гендерного неравенства. «Не все мужчины» было попыткой создать своё собственное пространство, свободное от всего этого. Я не хотела бы быть «частью проблемы». Я хотела бы, чтобы меня признали ещё одной жертвой всё той же общей системы. Я хотела бы, чтобы меня видели так, как я видела себя: как союзницу и феминистку.
Учитывая, что я трансгендерная женщина, я знаю, что мой опыт во многом отличается от опыта цисгендерного мужчины. Так что я не говорю, что такие же ощущения лежат в основе каждого ответа #NotAllMen.
Не думаю, что в данном вопросе #NotAllMen вообще может быть приемлемым аргументом. Даже если мужчина чувствует себя так же, как я тогда. Я просто говорю, что я понимаю это.
Потому что это так. Я понимаю. Я могу посочувствовать людям, которые так реагируют на эти проблемы — особенно когда они, со своей стороны, хотят, чтобы в них видели союзников.
Но дело вот в чём: быть союзником — это значит понимать, почему такого рода ответ неуместен в дискуссии о системном неравенстве, с которыми сталкиваются женщины.
В лучшем случае это уход от проблемы. Очень часто с помощью этой фразы обесценивают чужие слова, выражают пренебрежение и придираются к эмоциональности собеседни_цы. Мужчины не могут быть хорошими союзниками для женщин, отвергая вопросы и проблемы, которые те поднимают, или отрицая свою долю ответственности в борьбе с системным гендерным неравенством, которое непропорционально больше влияет на женщин.
«Но, — могут сказать активисты Мужского движения, — как насчет неравенства, с которым сталкиваются мужчины? Как насчет угнетения мальчиков и мужчин? Когда мы будем говорить об этом? Когда женщины станут союзницами для мужчин?» Дело вот в чём: все эти виды гендерного неравенства, включая токсичную маскулинность и различные способы, которыми общество дает женщинам больше преимуществ, чем мужчинам, взаимосвязаны.
У всех видов гендерного неравенства один и тот же источник: мизогиния, проникшая во все слои общества.
Это может быть сюрпризом для некоторых людей — особенно для цисгендерных гетеросексуальных мужчин. Мы привыкли говорить о сексуальных домогательствах, нападениях и гендерном неравенстве, с которыми сталкиваются женщины из-за мизогинии. Но идея, что она порождает токсичную маскулинность и прочие виды гендерного неравенства, с которыми сталкиваются мужчины, многим, скорее всего, незнакома. Как ненависть к женщинам и женскости вредит мужчинам?
Легко заметить, что в основе токсичной маскулинности лежит стремление избегать «женских», или «феминных», качеств и показывать «мужские», или «маскулинные». В этой идее заложено убеждение, что «женские» черты чем-то плохи, что они хуже, чем их «мужские» противоположности. Почему мальчики не плачут? Потому что так делают девочки — а «девочки слабы». Почему мужчины не должны быть вдумчивыми и заботливыми? Потому что это «по-женски», а женственность «искусственна, надуманна и бесполезна».
Мизогинию можно найти и в других ситуациях, в которых мужчины оказываются в неблагоприятном положении в нашем обществе.
Например: уголовное правосудие, бытовое насилие в отношении мужчин, бездомность, призыв на военную службу, здоровье, уровни самоубийств и т.д. — всё это во многом обуславливает токсичная маскулинность.
Однако даже когда эти неблагоприятные ситуации не вызваны в той или иной мере токсичной маскулинностью, — как в случае с правом быть приёмным родителем и / или опекуном, — они являются результатом сексистских представлений о женщинах и о том, для какой работы подходят женщины (в отличие от мужчин). Почему мужчины находятся в неблагоприятном положении, когда речь идёт об упомянутых правах? Потому что тысячи лет мужчины настаивали на том, что единственное, в чём хороши женщины, — это воспитание ребёнка. Потому что женщины «созданы для этого», а мужчины «выше этого» и подходят для более важных задач.
Надо понимать: то, что все эти вещи связаны с мизогинией, не делает такое отношение к мужчинам нормальным. Ни в коей мере. Даже притом, что мужчины определенно сталкиваются с разными видами угнетения и несправедливости, эти явления — лишь часть гораздо более широкой, исторически сложившиеся системной мизогинии.
Задумайтесь об этом на секунду. Не торопитесь.
Женщины в целом и феминистки в частности — уже союзницы мужчин в борьбе с системным неравенством, с которым те сталкиваются. Потому что причина этого неравенства та же, что и у проблем, с которыми сталкиваются женщины.
Вот почему у меня такие сложные отношения с движением за права мужчин. Хотя я могу понять трудности, с которыми сталкиваются многие активисты мужского движения, я даже близко не могу согласиться с анти-феминистким подходом, к которому многие из этих активистов прибегают для решения своих проблем. Такой подход игнорирует тот факт, что мизогиния — основа всех видов гендерного неравенства. И это значит, что феминизм — для всех, а не только женщин.
Анти-феминисткая позиция превращает борьбу за равные права в ситуацию «мы или они», как если бы права были кусочками пиццы, и если одна группа получает больше прав, то у другой их обязательно будет меньше.
Это так не работает, и чем больше времени мы тратим, думая о ситуации с позиции «мы или они», тем больше времени нам потребуется, чтобы добиться реального прогресса.
Мы все ответственны друг перед другом в борьбе против системной мизогинии, и эта ответственность вдвое выше у тех, у кого есть власть и влияние. И именно у мужчин несоизмеримо больше власти и влияния, несмотря на реальное угнетение, с которым они сталкиваются. Таким образом, феминизм далек от того, чтобы «вредить» мужчинам или «отвергать» их. В нём мужчины играют жизненно важную роль как союзники женщин и как лидеры среди других мужчин. Если не для женщин, то ради других мужчин.
Объявить женщин «врагами» значит усилить широко распространённую в обществе мизогинию, и это неизбежно вредит всем.
Galen Mitchell — писательница, спикерка и музыкантка. Живет в Денвере, Колорадо.
