Пока Женя находился в РУВД, сотрудники говорили его родственникам, что его нет внутри, несмотря на то, что мать Жени имела на руках данные о геолокации его телефона. Сотрудники продолжали отрицать нахождение у них Жени даже после того, как одна из отпущенных из РУВД женщин сообщила, что Женя все это время находился с ней рядом. При отказе сотрудники делали упор на гендер задержанных, повторяя, что среди задержанных нет мужчин, поэтому нет Жени.
При распределении в Жодино сотрудники превысили полномочия при досмотре, высказывая угрозы и намеки сексуализированного характера, а также угрожали Жене убийством за его гендерную принадлежность. «Нас поставили к стенке, меня поставили отдельно и долго обсуждали, [как они поражены], что я парень. Они были в масках, без бейджей. <...> Орали, тыкали в спину дубинкой, говорили, что «научат как себя вести». Меня спрашивали: «Ты Евгений или Евгения?». [На досмотре] меня заставили раздеться до трусов при всех. Когда я сказал, что я трансгендерный человек и у меня есть грудь, они сказали «нам похуй, раз назвался парнем, значит, раздевайся». <...> Несколько раз озвучили что меня «сейчас осмотрят по полной программе», говорили, что будут осматривать меня «особенным образом», а потом несколько раз повторили, что «такие суки», как я, «не должны жить», поэтому меня нужно «вывести во двор и расстрелять». <...> Из личных вещей и передачи ничего не отдали: ни средства гигиены, ни бельё, ни еду. Обсуждали это в формулировках «а там транс сидит, захотел быть мужиком — значит, потерпит».
На суде Жене сказали подписать отказ от защиты, так как его родственники якобы не предоставили информацию о заключении договора с адвокатом. На суде не выступали свидетели и не показали никаких видеозаписей, доказывающих правдивость показаний. Судья сказала, что нет оснований сомневаться в показаниях свидетелей. Жене присудили штраф в размере 5 б.в.
MAKEOUT оповестил правозащитные организации о жестоком обращении с Женей, а также отправил отчет в ОБСЕ, ООН и посольствам в Беларуси.
