Впервые в одном пространстве я видела так много людей, увлечённых работой с памятью и ЛГБТ-архивами. Это что-то невероятное…
2 июля 2019 года
«Вот мы и вернулись из Берлина, с конференции “Queering memory” («Квируя память»), и пока свежи воспоминания, я хочу попробовать их записать. Пускай они будут сумбурными, и время в них будет течь нелинейно, и перемешаются друг с другом реальность и сон».
Смешивать так смешивать. Добавим в этот текст ещё немного стихов з кнігі “Love Me As I Am” («Палюбі мяне так_ой, як я ёсць»), якую я купіла яшчэ раней, за некалькі гадоў да згаданай канферэнцыі. Кніга складаецца з расповедаў дарослых гомасэксуальных мужчын пра сваё дзяцінства, пра вопыт, поўны болю, адчаю і адзіноты… Адзін тэкст з гэтай кнігі мяне крануў асабліва моцна, так, што я вырашыла яго перакласці.
Сорам
(Дарэн Брэдзі)
Калі танчу мядляк з сваім хлопцам перад сям’ёй.
Калі футбольны мячык коціцца ў мой бок у парку,
а я спяшаюся адпасаваць.
Калі мой дзядзька запытвае, ці ёсць у мяне хто.
Калі думаю пра свае няўдалыя адносіны.
Калі знаходжуся ў пакоі, поўным геяў.
Калі гляджу тэлевізар разам з мамай, а там цалуюцца хлопцы.
Калі бачу, як два мужчыны на вуліцы трымаюцца за рукі.
Калі знаходжуся ў пакоі, поўным натуралаў.
Калі рэгіструюся з сваім хлопцам у гатэлі.
Калі іншы гей глядзіць на мяне ў метро, аўтобусе ці на вуліцы.
Калі размаўляю з дзіцёнкам на вуліцы.
Калі праходжу міма групы падлеткаў.
Калі штурхаю вазок у супермаркеце разам з сваім хлопцам.
____
Когда сижу в большой аудитории на научной конференции в Берлине.
© Иллюстрация Лены Немик Уже в первый день конференции впечатлений во мне было намного больше, чем я смогла бы когда-нибудь переварить. Впервые в одном пространстве я видела так много людей, увлечённых работой с памятью и ЛГБТ-архивами. Это что-то невероятное — хотя бы просто иметь возможность это всё наблюдать.
Что ты чувствуешь, когда оказываешься в комнате, полной квир-людей?
На одном из мероприятий конференции я встречаю знакомую R.: она говорит, что я единственный квир-человек в комнате, которого она знает, и ей это придаёт уверенность. Когда она оказывается в комнате с незнакомыми ей квир-людьми, у неё перехватывает дыхание, вот так (показывает) — ааааах… Я не чувствую ничего подобного. Когда я оказываюсь в комнате, полной квир-людей, я пытаюсь исчезнуть, чтобы не дай бог ничего не почувствовать. Это никак не похоже на то, что описывает R. Единственное чувство, которое я ещё в состоянии испытать, — это злость. Вот они, все эти люди, — в одной комнате со мной, ну и что с того? Я их вижу сейчас, но не могу приблизиться.
Мне всю жизнь не хватает этой старшей фигуры, с которой я бы могла себя соотнести и на которую бы могла опереться. А тут я вижу транс*людей намного старше меня. На столе стоит табличка “Chair in Transgender Studies” («Кафедра трансгендерных исследований»). У меня взрывается мозг. Я опаздываю на одно из мероприятий, сажусь бесшумно в конце аудитории, и через несколько минут в комнату заходит человек, владелец таблички «Кафедра трансгендерных исследований», и садится рядом со мной. Так мы сидим, я волнуюсь и почти начинаю испытывать то чувство, о котором недавно мне рассказала R. Ведущий говорит: а теперь обсудите с рядом сидящими то, что вы только что услышали. Я поворачиваюсь, мой сосед смотрит на меня, улыбается и говорит: “I cannot be useful, I came just 5 minutes ago…” («Вряд ли я могу быть полезен, я пришёл всего 5 минут назад…»).
© Иллюстрация Лены Немик Шестидесятивосьмилетний транс-мужчина, социолог, исследователь, основатель и директор крупнейшего в мире Transgender Archives (Транс Архива), — это я уже позже погуглила, — в какой-то другой реальности он мог бы стать для меня опорой или примером. А сейчас я смотрю на него и понимаю, что у меня нет к нему ни одного вопроса. Он спрашивает меня, как мне конференция, и я говорю, что это невероятно — видеть столько людей, которые долгие годы делают то, что ты только пытаешься начать делать, не имея никаких примеров вокруг, и что это сложно уместить в голове… Он ободряюще говорит: “One day you will also become that person for somebody…” («Однажды вы тоже станете такой персоной для кого-то…»). Но меня это не поддерживает. Я понимаю, о чём он, но ничего не чувствую. Он говорит, что если может быть чем-нибудь для меня полезен, бла-бла-бла… А у меня нет ни одной идеи, что бы вдруг это могло быть.
Я пустая. Внутри меня нет ни одной полочки, куда бы я могла этот опыт положить.
Ночью мне снится, что R. делает мне массаж. Она массирует мой затылок, и мне становится невыносимо больно. Я прошу её прекратить. Она советует продолжать — я ведь понимаю, что эту боль надо прожить и что за ней откроется что-то такое, что меня ещё удивит. Я говорю ей, что дело не в том, что я не могу терпеть, — я бы выдержала любую боль. Но она такая сильная, что я боюсь умереть. R. останавливается, смотрит на меня и говорит: “Archive is not necessarily a box, it could be a body” («Архив — не обязательно ящик, тело — тоже архив»).
