Евровидение — общество в миниатюре, где за спиной кажд_ой исполнител_ьницы стоит е_ё сообщество, и так многим идентичностям там найдётся своё место, и никто не будет забыт, аминь!
Конечно, раньше было веселее. Вот я в Беларуси смотрю Евровидение то в одной гейской компании, то в другой. Вот мы орём песни, обсуждаем личные симпатии, делимся закусками разной степени замороченности и, может быть, даже идём в клуб в конце. Вот я в ещё доковидной Германии, люди распечатывают специальные листики для голосования (официальная фан-версия!), мы ставим оценки за шоу, песню и наряды, а в конце смотрим, чьи прогнозы оправдались, и даём победител_ьнице приз, на который все скинулись. А сейчас что? Это у меня one-person-party получается? Сперва думала было расстроиться, а потом решила, что нет, не стоит. Переключила внимание на всё то, что у меня есть — картинка, звук, напитки, шоу. Буду наслаждаться, ловлю момент! Не буду фиксироваться на том, чего у меня нет. Попробую позволить себе удовольствие без чувства вины. Я нахожусь в безопасной Германии, а другие мои друзья и подруги находятся в небезопасной Беларуси. Я нахожусь на воле, а другие мои коллежанки находятся в тюрьме. Я в относительно стабильном психологическом состоянии, а другие мои знакомые переживают затяжной депрессивной эпизод, или глубоко застряли в алкогольной зависисмости, или нуждаются в медикаментозной поддержке. Моя эмпатия важна для меня, с ней я живая, но иногда она мешает мне быть в моменте здесь и сейчас. И здесь и сейчас у меня — Евровидение!
Удивительно, конечно, как органиазтор_ки Евровидения вообще смогли всё это организовать во времена ежедневно меняющихся коронавирусных цифр, правил пересечения границ, карантинных мер и т.д. Это же заранее нужно было всё продумать, продать билеты, приготовить кучу запасных планов. Невольно начинаю фантазировать: если уже Евровидение организовалось оффлайн — значит всё, корона отступает, теперь наверняка!
© Иллюстрация Лены Немик Некоторые критики Евровидения называют его «гейским» шоу. Это должно прозвучать как нечто обидное, но геи (и вообще ЛГБТК+), похоже, не особо обижаются — ну наконец-то, хоть какое-то «наше» шоу! Как всех куражили драг-номера разных лет! А сплетни и догадки про сексуальность того или иного исполнителя? И как же весело читать про чужие камин-ауты накануне выступлений!
Конечно, есть и другой взгляд, а именно — обвинения в адрес Евровидения со стороны квир-людей в излишней гомонормативности, шаблонности, предсказуемости, выхолощенности и т.д. Ну конечно, так оно и есть, ведь это попса, популярный продукт, предназначенный для максимального широкого потребления — но в то же время продвигающий условные европейские ценности разнообразия, свободы, равенства и т.д. А здесь уже какая страна как исхитрится, такую ценность нам и «втюхает». Но все вместе они — «европейские», как раз потому, что разнообразные. И дело не в географической принадлежности (привет, Австралия! здравствуй, Великобритания с новым статусом!), но в этом безоговорочном принятии и уважении.
Пока человек понимается абстрактно, не встаёт проблемы социального признания, поскольку различные его проявления рассматриваются как незначительные, то есть такие, которые не должны приниматься в расчёт. Также абстрактный человек не существует во множественном числе и, следовательно, не нуждается в сообществе. А если люди не понимаются как различные и своеобразные, а их различия — как укоренённые в разных социальных, политических, экономических условиях, то политика идентичности превращается в идеологию. [1]
В этом году я запомнила как минимум: мужчину на каблуках, незрячего певца, толстую певицу, феминистку, несколько цис-женщин в почти одинаковых блестящих купальниках, темнокожую певицу из Израиля, которая пела про свободу, фолк-диву с «качающей» электроникой, пафосную театралку-француженку… Да, Евровидение — общество в миниатюре, где за спиной кажд_ой исполнител_ьницы стоит е_ё сообщество, и так многим идентичностям там найдётся своё место, и никто не будет забыт, аминь!
© Иллюстрация Лены Немик Так, а что там по поводу национализма? Вообще-то испольнител_ьницы представляют очень конкретные страны с конкретным государственным устройством, законами, флагами и т.д. Но не являются ли эти флаги в данном контексте декоративным элементом, разноцветными ленточками, воздушными шарами, которые можно использовать для пестроты вокруг, но не для украшения танка (привет, Российское государство) или для оправдания военного насилия (привет, Израильское государство)? Не отступают ли они на второй план перед своеобразием их представител_ьниц? И что вообще национального, в смысле унифицированного, показывают эти представител_ьницы? С моей колокольни видится, что да, флаги в этом случае становятся просто «радужным» фоном. Кто кому сколько поставит баллов, как нам «продадут» национальную идентичность продюсеры, основана ли эта идентичность на прошлом (национальный костюм, национальные мелодии) или на нынешнем — (футуристические наряды и постнациональные тексты) — давайте обсуждать всё это!
Посттрадиционный же взгляд на культуру предполагает понимание культур и идентичностей как гибридных, поскольку в силу «гигантского потока миграции, диаспор многочисленных групп, глобализированной массовой культуры и транснациональной публичной сферы» строгие и чёткие границы между культурами размываются и разрушаются. [2]
На пару песенок ко мне всё-таки заглянули мои соседушки. Покритиковали немецкого комментатора. Я чуть-чуть потанцевала под знакомого литовца. Пообсуждала результаты в чате русскоязычных ЛГБТК+ в Германии. На следующий день встретилась с подружкой, которая, как оказалось, тоже смотрела Евровидение одна, — и вот мы с ней синхронизировались в своём мини-одиночестве — и уже не так одиноко стало.
Абы не было войны? Но ведь она идёт. Абы не посадили? Но ведь кого-то ещё посадят. И что теперь делать? Совсем не радоваться, не веселиться? Евровидение обещает мне более терпимый и открытый мир, предлагает оппозицию всем этим тоталитаризмам и правым консерваторам, заманивает меня своей гладкостью и яркостью. Это попсовое шоу, я знаю, но я устала смотреть на страдания и хочу хоть на чуть-чуть забыть обо всём пиздеце, что творится вокруг. Я не хочу оправдываться и винить себя за этот выдох, хотя бы на три часа. Я хочу отвлечься — и после вернуться обратно в свою негладкую и неблестящую реальность. Где нам нужно носить передачки в тюрьмы — или ждать передачек в тюрьмах, следить за менталочкой и читать новости, после которых плачешь.
1. Шпарага, О. Сообщество-после-холокоста: на пути к обществу инклюзии. Минск, 2018. — с. 223.
2. Там же, с. 225.
