«Одна смерть — это трагедия. Миллион смертей — это статистика». Считается, что эта мысль несет в себе нелицеприятную правду об эмпатии: плач ребенка или раненый щенок трогают нас до глубины души; сухие цифры, отражающие количество людей, пострадавших в результате геноцида, от эпидемий, природных катаклизмов, не вызывают подобного отклика.

Исследования постоянно подтверждают этот тревожный факт, хотя многие из нас верят, что чем больше людских жизней находится под угрозой, тем большую эмпатию мы будем испытывать, тем охотнее будем готовы помочь.

Более того, мы не только не чувствуем эмпатию, когда, казалось бы, она наиболее уместна, но и испытываем ее очень и очень избирательно. Недавние исследования показали, что наша эмпатия может существенно снижаться и ограничиваться, когда дело касается людей разных рас, национальностей или вероисповеданий. Эти результаты позволяют предположить, что эмпатия является ограниченным ресурсом (как, например, топливо), который мы не можем использовать бесконечно и расходовать абсолютно на всех.

В таком случае, какая же связь между эмпатией и моралью? Традиционно эмпатия представляется инструментом нравственности, силой, мотивирующей людей совершать добродетельные поступки. Однако некоторые критики под влиянием исследований, упомянутых выше, утверждают, будто эмпатия, напротив, является источником моральной несостоятельности.

Авторы статьи не согласны с ними. Несомненно, переживание эмпатии на практике зачастую весьма ограниченно, однако это не является изъяном самой эмоции. Самые последние исследования говорят о том, что эмпатия - это осознанный выбор каждого человека в зависимости от обстоятельств и его собственного желания быть эмпатичным. «Границы» нашей эмпатии невозможно зафиксировать, более того, они могут существенно расширяться или сужаться — в зависимости от того, что мы сами хотим почувствовать.

Около двадцати лет назад психолог Дэниел Бэтсон вместе со своими коллегами провел исследование, в результате которого удалось установить следующую корреляцию: если люди предполагают, что эмпатия «обойдется им дорого» — потребует ощутимых денежных либо временных затрат, — они предпочтут избегать ситуаций, в которых могут почувствовать эмпатию. Еще одно недавнее исследование авторства психологов Дэрила Кэмерона и Кита Пэйна было проведено для того, чтобы выяснить, являются ли те же самые факторы причиной того, что мы испытываем больше эмпатиии к конкретным людям, нежели к большому количеству пострадавших.

Участники этого исследования читали заметки либо об одном, либо о восьми детях-беженцах из суданской провинции Дарфур. Только половине участников эксперимента так или иначе дали понять, что их попросят пожертвовать деньги — одному ребенку или всем восьми. В случаях, когда о деньгах никоим образом не упоминалось, люди отвечали, что чувствуют больше эмпатии к группе детей — что идет вразрез с общепринятым тезисом «миллионы смертей - это статистика». Если нечувствительность к страданиям большого количества людей вытекает из ограниченности внутреннего потенциала к эмпатии, то финансовый фактор не имел бы никакого влияния.

Кроме того, в результате другого недавнего исследования, проведенного психологами Кариной Шуман, Джамилем Заки и Кэрол С. Дуэк, было обнаружено, что в том случае, когда люди узнавали, что навык испытывать эмпатию можно развивать (что идет вразрез с идеей о том, что это какая-то неизменная черта характера), они прикладывали больше усилий, чтобы испытывать эмпатию к представител_ьницам/ям других расовых групп. Таким образом, эмпатию в отношении людей, отличных от нас по тем или иным признакам, можно «прокачивать», просто меняя наше понимание того, как работает эмпатия.

Аргументы против эмпатии основаны на устаревших взглядах, согласно которым «капризные» эмоции должны уступать здравому смыслу. Да, во многих ситуациях эмпатия имеет свои границы, но это не является недостатком самой эмоции. Мы сами определяем границы нашей эмпатии.