Мы спросили своих подписчи_ц, с какими потребностями и ожиданиями они приходят в психотерапию и какие препятствия мешают им получить своевременную помощь.
Это не было многосторонним исследованием опыта ЛГБТ+ людей — но нам важно было показать заинтересованным участни_цам психологического сообщества, как может выглядеть клиентский опыт в системе, где психология как наука и практика игнорирует социальное неравенство и дискриминацию, и как далеко может уйти такая работа от этических стандартов психотерапии. В этом году мы также проводили уже вторую конференцию. Вместо негативного опыта мы решили сконцентрироваться на том, с какими потребностями и ожиданиями могут входить ЛГБТ+ люди в терапию и какие препятствия мешают им получить помощь.
Мы попросили подписчиков анонимно ответить на вопросы об их идентичности, актуальных клиентских запросах, а также о причинах, по которым они не решались (или до сих пор не решаются) обратиться за психологической помощью. Мы группировали ответы в соответствии с тем, как люди сами говорят о своей идентичности — это позволило нам более наглядно показать, что потребности внутри ЛГБТ+ сообщества могут существенно различаться и даже при условии одинаковых формулировок за ними могут стоять совершенно разные социализация и личный опыт. Далее можно познакомиться с некоторыми результатами этой работы.
Всего анкету заполнило 142 человека. На основании их ответов на вопросы об идентичности мы разделили респонденто_к на шесть условных групп: «MtF/FtM», «GAY», «PANSEXUAL», «BISEXUAL», «NON-BINARY» и «LESBIAN». Некоторые респондент_ки попадали одновременно в несколько групп, т.к. их маркеры пересекались — соответственно, их ответы учитывались в каждой из выбранных групп.
© Мила ВедроваПро опыт транс*комьюнити и циснормативность
Три четверти всех респонденто_к из транс*комьюнити выбрали для описания своей идентичности категории вне бинарной модели: «квир», «агендер», «гендерно-небинарный человек». И только 1 из 4 человек использовал_а для описания своего гендера бинарные категории — «мтф, фтм, транс*М или транс*Ж». Как нам кажется, это отражает не только межпоколенческий разрыв и изменения в словоупотреблении (последние в основной массе старше), но и специфику работы самого проекта. Т.к. MAKEOUT является не проектом адресной помощи, а информационной площадкой, антидискриминационный фокус здесь смещен в сторону критики бинарной системы и цисгетеронормативности. Со своей стороны мы верим, что дискриминация как таковая — это «проблема фрейма», т.е. условия системы заданы так, что дискриминация вообще возможна — ведь бинарные структуры иерархичны по своей сути.
Это может означать, что людям, находящим себя в рамках бинарной модели, может быть сложнее найти для себя поддерживающее комьюнити и безопасную адресную помощь. Они также могут сталкиваться или опасаться столкнуться с двойной стигмой (во внешнем мире – за свою транс*идентичность, и внутри сообщества – за свои потребности, которые подкрепляются циснормативностью культуры, например, за гиперфеминность у транс*женщин и т.д.).
Этот разрыв ожиданий людей из транс*сообщества от психологической помощи часто приводит к тому, что у активисто_к и НГО, занятых в такой помощи, формируются конфликтующие повестки. Поэтому задача психологического сообщества внутри активизма — дать пространство и принятие людям с любым опытом, порой вне своей политической повестки. В то же время даже в поддержке циснормативных ожиданий клиент_ок важно ориентироваться на последние данные о СОГИ (сексуальная ориентация и гендерная идентичность) и на передовые идеи в сфере прав человека.
© Мила ВедроваИнтересные наблюдения из опыта наших подписчиков и подписчиц:
Среди тех, кто определяет свою идентичность вне бинарных категорий, 37% определили свое психологическое состояние как плохое и 20% — как хорошее или очень хорошее. Тогда как среди тех, кто определяет себя в рамках бинарной и циснормативной модели, процент «плохих» состояний — 62%, а отметку «хорошо» или «очень хорошо» не выбрал никто. Также мы заметили, что среди наших подписчиков, которые определяют себя как транс*персон, только люди, избегающие идентификации в рамках бинарной модели, рассказали про свой опыт групповой терапии.
Это, безусловно, нельзя напрямую экстраполировать на все сообщество, но мы полагаем, что это может быть симптоматичным для бинарной парадигмы как таковой. Кажется, что люди, которые определяют себя в рамках циснормативной культуры, но не вписываются в ее нормы, ощущают большую подавленность и изоляцию, чем люди, которые подвергают критике саму рамку бинарной модели для поиска и построения своей идентичности. Это может работать в обе стороны: говорить с одной стороны про влияние давления цисгетеронормативной культуры на самооценку, а с другой — на то, что чем больше у человека опоры на себя и доверия себе и своим ощущениям, тем больше у него сил расширять свое пространство (самостоятельно искать для себя слова, выходить в контакт — на группу и т.д.).
Также важно отметить, что группа под условным маркером «MtF/FtM» — это единственная группа респонденто_к, у которой в ТОП-3 запросов на терапии вышли суицидальные мысли. Этот вывод неоднократно подтверждался многочисленными исследованиями о повышенных суицидальных рисках у транс*персон. Это также была единственная группа, в которой невозможно было выделить ТОП-3 запросов в терапии, т.к. практически все предложенные запросы были выбраны респондент_ками одновременно, что также говорит в пользу нашего предположения о повышенной психологической нагрузке на эту группу из-за ее изолированности и давления общества.
Про разницу опыта в зависимости от социализации
Мы заметили, что в разных группах одни и те же запросы при дополнительной расшифровке получали разную смысловую нагрузку и значение. Например, так произошло с запросом «Одиночество». Этот запрос попал одновременно в ТОП-5 групп «GAY», «MtF/FtM» и «NON-BINARY». При детализации запроса стало очевидно, что люди, выбравшие «Одиночество», говорят о совершенно разных его аспектах.
Так, например, в группе «GAY» запрос об одиночестве шел в тандеме с запросом об отношениях. В персональных детализациях можно было найти такие ответы, как отношения с родительской семьей, партнерские отношения, проблема поиска партнера, а также токсичная среда внутри комьюнити: гиперсексуализация образа гомосексуального мужчины, лукизм и дискриминация внутри гей-сообщества и т.д. Т.е. в целом запрос про одиночество в этой группе — это запрос о качественном контакте, об отношениях «Я и Другой».
В то же время в группах «MtF/FtM» и «NON-BINARY» запрос об одиночестве имел совершенно другое продолжение. Респондент_ки добавляли к нему запрос об отсутствии в окружении понятных ролевых моделей, о потребности просто увидеть людей со схожим опытом и проблемами, побыть с ними в одном пространстве, о проблемах с принятием себя, внутренней трансфобии, о построении личных границ. Из запроса про контакт здесь он трансформировался в экзистенциальный запрос о самости. Прежде чем качественно контактировать с Другим, этим клиент_кам придется сформировать устойчивое «Я» в условиях постоянного отрицания этого «Я» культурой, обществом или значимыми взрослыми.
© Мила ВедроваПро препятствия, которые мешают нашей аудитории обращаться за помощью
В усредненном ТОПе препятствий к получению психологической помощи лидирует финансовая причина. Там также оказались страх аутинга и недостаток знаний о СОГИ у специалист_ок. В то же время в группах «MtF/FtM» и «NON-BINARY» вопрос стоимости терапии ушел на второй план по сравнению с компетенциями специалист_ок в вопросах СОГИ. Тот факт, что группы с высоким риском дискриминации на рынке труда готовы отдавать финансовые ресурсы грамотным специалист_кам, еще раз показывает: для клиенто_к из уязвимых групп компетенции специалист_ки — это не про условные дипломы и грамоты и не про социальный капитал, а про собственную безопасность.
Именно поэтому для союзнической работы с ЛГБТ+ клиентами недостаточно любопытства к людям и эмпатии: для построения альянса специалист_кам важно прорабатывать собственные гендерные стереотипы и обогащаться новыми знаниями о гендере, партнерских и семейных отношениях, о недискриминационной лексике, о новых подходах в работе с дисфорией и т.д. Причем прорабатывать это самостоятельно — на личной терапии, на супервизии и интервизорских группах, в профессиональных сообществах, а не «об клиента».
Нам кажется важным учитывать финансовый аспект при формировании предложений для ЛГБТ+ персон, т.к. объективно уязвимые группы чаще сталкиваются с дискриминацией на рынке труда и отказом в поддержке со стороны семьи. Формировать коммерческое предложение без учета фактора системной дискриминации как минимум опрометчиво для самого бизнеса, не говоря уже о том, что в условиях нехватки бесплатной адресной помощи такой подход очень далек от социально-ориентированного. Это также показывает, почему сервисные организации, которые оказывают бесплатную психологическую помощь, сегодня перегружены: в условиях повышенного спроса многие вынуждены строго лимитировать и урезать адресную помощь, чтобы оказать ее большему количеству людей.
Возникновение доступных коммерческих предложений, которые учитывают при формировании стоимости на услугу не среднюю стоимость по рынку, а экономическую реальность уязвимой группы, позволили бы разгрузить бесплатные сервисы за счет тех клиенто_к, которые могут себе позволить пользоваться инклюзивным платным сервисом. К таким решениям, например, можно отнести группы с заранее установленными временными рамками по невысокой стоимости, группы или консультации за донейшн, а также сотрудничество специалисто_к, имеющих частную практику, с НГО на волонтерской основе.
© Мила Ведрова***
Мы надеемся, что данные выводы и рассуждения не станут еще одним кирпичиком в фундаменте стереотипизации и не будут использованы для создания обобщенных портретов «клиента гея» или «клиентки лесбиянки». Нашей задачей было акцентировать внимание профессионального сообщества на том, что не существует единого и универсального опыта ЛГБТ+ персоны в дискриминации, отношениях или семье. Даже стоя на позициях союзничества, психотерапевт_ка может иметь неотрефлексированные стереотипы об ЛГБТ+ сообществе, которые не будут отражать клиентский опыт.
Нам также было важно показать, что опыт, который мы смогли зафиксировать — это опыт совершенно определенных людей: это аудитория конкретного онлайн-проекта, согласная с его спецификой и ценностями и готовая говорить о своих ожиданиях в терапии. Во многом для специалист_ок из профессионального сообщества важнее не увидеть эти конкретные потребности, а отказаться от иллюзии монолитности и доступности опыта уязвимых групп.
Возможно, самую важную информацию несет отсутствие информации. Например, это вопрос о том, почему и как мы получаем доступ к историям и опыту представителей уязвимых групп. Почему и сколько мы знаем об одних людях и не знаем о других. Понимание того, что уязвимые группы неоднородны и во многом закрыты, предостерегает от создания размытых повесток «за все хорошее против всего плохого», а также от создания конъюнктурных предложений без оценки реального экономического и социального положения получателей такой помощи.
