Я спросила у Раи, кто такие «голубые». Она ответила: «Можно любить маму, любить котика или мороженое — и это разная любовь. Есть такая любовь, когда мужчина любит женщину, как в сказке принц любит принцессу. «Голубой» — это такой мужчина, который такой же любовью любит другого мужчину». Мне было очень хорошо это понятно…
В моем детстве были женщины, которые поддерживали меня в стремлении к феминности. Это были тетя Света и тетя Рая. И сегодня я вижу, как же я похожа на них…
На самом деле ни одна из тех красивых, молодых и нездешних женщин не была мне тетей в прямом значении этого слова. Света была младшей сестрой моего дедушки, с разницей почти в пятнадцать лет. Блондинка с длинными прямыми волосами, нордическая полька, она казалась мне самой красивой женщиной на свете.
Светлана окончила русское отделение филфака Белгосуниверситета. И поехала по распределению в деревенскую школу, где проработала два дня: она увидела, как директор, покормив свиней в хлеву, в сапогах, испачканных в навозе, зашел в учительскую, взял журнал и направился на урок, к детям. Света немедленно сделала ему замечание, а вечером того же дня сама уехала в Минск. Она прекрасно владела немецким и сумела перераспределиться во «Внешинтурист», где стала экскурсоводом иностранных делегаций.
Минск Светы — совсем не тот, каким его вспоминают фанаты СССР. Это город арт-кафе, вечеринок, художественных мастерских, куда она иногда приходила со мной. В детстве я очень любила играть «в принцессу», и дома меня за этот интерес наказывали. Когда бабушка пришла к Свете забирать меня и увидела меня в ее чешской бижутерии, с накрашенными губами и глазами, в колье на голове, словно в диадеме, и длинном шелковом платке, как в платье, она ничего не сказала, но ее лицо сделалось каменным. Через несколько дней бабушка подарила мне двухтомную «Энциклопедию для мальчиков» — нелепое переводное издание на плохой газетной бумаге. Ох, уж эти советские люди!.. Моя милая бабушка считала себя проницательной, думала, что она — на высоте психологии и педагогики. Но мне в мои 5 лет стало всё очевидно: я поняла, что со мной что-то не так, что я — ненормальная.
Муж Светы Жора работал журналистом, он посвятил ей стихи (пишу по памяти):
Это попросту секрет
Переводчиков Завета:
Говорили — будет свет,
Думали — да будет Света!
Семейная жизнь тети Светы сложилась далеко не идеально. Она умерла от внутреннего кровоизлияния в мозг. Через много лет стало известно, что его вызвали последствия неоднократных побоев. Ее сын систематически употреблял наркотики: я убеждена, что это он бил ее, вымогая деньги на дозу, — тогда в Минске в ходу был героин. В конце 1990-х годов он ушел в монастырь. Я не знаю, жив ли этот человек и что с ним сегодня. Когда Света погибла, мне было 9 лет. Мои родители скрыли от меня ее смерть, и я до сих пор чувствую себя обманутой. Я была вынуждена сама обо всем догадаться — будучи ребенком, взглянуть в глаза действительности…
Рая была близкой подругой моей мамы. Родом из деревни в Гомельской области, она окончила Политехническую академию и работала инженером в «Белпромстройпроекте» (еще одна сложная аббревиатура в духе советского времени). Полнокровная смуглая брюнетка, очень энергичная и эффектная, Раиса встречалась с Энрике, кубинским аспирантом Политеха. Однажды мы ходили с папой в цирк, и дома я показала гостям — Рае, Энрике и его друзьям-кубинцам — всю программу, сыграв и клоунов, и балерин-наездниц, и тигров, и лошадей. Мне так аплодировали!.. А Энрике сказал, что я обязательно стану артистом.
Сегодня я понимаю весь ужас жизни в Республике Куба. Но тогда для меня эта была райская страна, куда нужно лететь на самолете из Москвы, где есть океан, пальмы, крокодилы, а еще ракушки, которые можно приложить к уху и услышать шум прибоя. Рая летала туда всего однажды. Мама говорила потом: «Раиса не умеет терпеть. Семья Энрике не приняла ее. У тебя ни грамма терпения, как у тети Раи!» Да, она не терпела несправедливости, нищеты, убогости, унижений. Непостижимую, яркую, уверенную в себе, ее не могли там принять. Из путешествия Рая вернулась одна, ее отношения с Энрике закончились.
Мне очень нравились бумажные куклы. Были они и раньше, но в конце 1980-х — начале 1990-х годов художники стали их рисовать совсем по-другому, похожими на западных звезд из клипов MTV или актрис из латиноамериканских сериалов. И гардеробы девушек с именами Анжелика, Диана или Марианна были невероятными, из иной, неизвестной и завораживающей жизни. Тетя Рая искала для меня в киосках таких кукол и покупала для меня каждый новый образ.
Я играла в принцессу и мне нравились прекрасные принцы — из диснеевских мультфильмов, кино или на картинках в книгах, купленных Светой для меня в магазине «Дружба», где продавались издания стран Варшавского договора. В то время по телевизору и в разговорах взрослых стало звучать слово «голубой». Я спросила у Раи, кто такие «голубые». Она ответила: «Можно любить маму, любить котика или мороженое — и это разная любовь. Есть такая любовь, когда мужчина любит женщину, как в сказке принц любит принцессу. «Голубой» — это такой мужчина, который такой же любовью любит другого мужчину». Мне было очень хорошо это понятно…
Сейчас вспоминая Свету и Раю, ко мне приходят образы, словно из далекого туманного сна. Не верится, что было со мной то далекое время почти без страданий, время, в котором больше всего было меня настоящей. Мое детство закончилось, когда мои тети ушли. Света погибла, когда ей было 46 лет, Рая умерла от лейкоза (как и ее тезка, главная звезда того периода Раиса Максимовна Горбачева) в возрасте 32 лет — мне было 6, и это событие от меня также скрыли.
Сегодня многие мои близкие подруги — ровесницы Светы, а я — старше Раи. В жизни моими эталонами становились разные дивы — Марлен Дитрих, Людмила Гурченко, Рената Литвинова, Наталья Ветлицкая, Ева Польна… Но никто не вдохновлял меня больше, чем Света и Рая. Никого я не встретила в жизни прекраснее…
Иллюстрации Анастасии Стальмаховой
Лика Ярмолова для MAKEOUT
