Пока в нашем обществе есть предубеждение на счёт транс*персон и негетеросексуальных людей, они вынуждены мириться со сложностями при трудоустройстве, с необоснованными отказами, с трансфобией и гомофобией работодателя. И к сожалению, трудовая дискриминация не зависит от формы занятости.
Мой опыт показывает, с какими негативными аспектами может столкнуться нецисгендерный человек в такой ситуации. Когда я искал удалённую работу или фриланс, то сразу обнаружил крайне неприятный момент: на многих сайтах требуется верификация, для которой нужно предоставить паспортное фото и данные заказчику, — пользоваться никнеймом нельзя. Таким образом, если человек ещё не сменил документы или по каким-либо причинам не хочет или не может это сделать, ему приходится поневоле пользоваться своим деднеймом [паспортным именем, не соответствующим идентичности, — прим. ред.] и/или мисгендерить себя [говорить о себе в грамматическом роде, не соответствующем идентичности, — прим. ред.], а также сталкиваться с деднеймингом и мисгендерингом от клиентов. На одной из платформ мне пришлось присылать своё фото с паспортом, и я понимал, что, если бы в документе оставалось моё прежнее фото, совершенно не совпадающее с тем, как я выгляжу сейчас, возникли бы дополнительные вопросы. К счастью, на том сайте оказалось возможным не использовать своё паспортное имя для поиска клиентов, паспортные данные оставались лишь у администрации. Однако вторым неприятным моментом оказалась графа «пол», которая читалась на странице профиля. Разумеется, там не было разграничения понятий «пол» и «гендер», и выбирать можно было лишь между двумя опциями. Как небинарная персона, я оказался в тупике: даже выбери я то, что окажется ближе к моей гендерной идентичности, это отлично от приписанного при рождении пола, что снова неизбежно вызовет вопросы. Поэтому приходится либо отказываться от попыток регистрации, либо себя мисгендерить.
На другой платформе ситуация оказалась ещё хуже: моё вписанное при регистрации имя просто исправили на паспортное. Как я понял, там нет никакой возможности воспользоваться данными, не вписанными в документы. Мне пришлось указывать способы обращения в личной информации, но из всех клиентов лишь один сделал это корректно, в соответствии с выбранным именем. Работа на платформе оказалась связана с постоянным деднеймингом и мисгендерингом, что причиняет немало дискомфорта.
Очевидно, что мой опыт не единичен.
© Иллюстрация Лены Немик Василиса
«Была идея найти удалённую работу на фриланс-сервисах. Из-за политики Юду [YouDo.com — фриланс-биржа] пришлось работать по паспортным данным и каждому клиенту объяснять индивидуально, почему у меня в ВК такой аккаунт (я СММ-специалистка, так что это важно). Если на Юду это добровольно-принудительная акция, чтобы тебе поставили галочку, то те площадки, где паспорт обязателен, я рассматривать вообще не могла. На Хедхантере завела два резюме от мужского имени, чтобы брать хоть какие-то заказы, и от женского, чтобы искать френдли-работу. Успехом за полгода это не кончилось, но одна компания меня всё-таки хотела взять, несмотря на трансгендерность (не прошла по английскому, всё честно). Человек пять-десять переставали выходить на связь, когда узнавали о моём статусе. Также от резюме, где написано, что я транс-персона, откликов за полгода не было, а от мужского имени откликались раз в пять заявок, что нормально для ХХ [Хедхантера]. В день я кидала в среднем по одной-двум заявкам».
© Иллюстрация Лены Немик Дискриминация на фриланс-сервисах — лишь один из вариантов дискриминации на работе, само собой, транс*персоны подвергаются ей и при попытках устроиться в офисы, причём в этом случае их положение может быть ещё хуже.
Женя Велько
«После университета я находился в процессе юридического перехода: ждал комиссию, которая разрешает сменить паспорт, — поэтому мне было жизненно необходимо получить распределение в Минск. Я нашел вариант в государственном издательстве, и, чтобы меня туда взяли, решил «произвести хорошее впечатление»: представлялся паспортным именем, отвечал на вопросы про декрет, спрятал татуировки. Я старался воспринимать это как игру с переодеванием, как квест, думал: надо только потерпеть пару месяцев, дальше сменю документы, и всё будет о’кей. В итоге проработал полтора года и до сих пор вижу это место в кошмарах.
Коллектив оказался адски консервативный. Здесь было нормой обсуждать, что «евреи не должны жить в нашей стране», что геев «придумали» в Америке, чтобы отвлечь всех от «настоящих» проблем, и что наркопотребители «сами виноваты, чего их жалеть?». Первое время я пытался абстрагироваться. Потом делал попытки аккуратно переубедить — и наталкивался на стену снобизма, мол, «не доросла, чтобы нас учить жизни». Вначале я говорил о себе в «женском» роде, но когда это приходилось делать пять дней в неделю с восьми до пяти, у меня начала ехать крыша. Я пытался говорить без родовых окончаний, но в этом было мало смысла, учитывая, что ко мне обращались всеми мерзкими формами моего паспортного имени. «Дашечка» особенно запомнилась: какая я тебе в жопу Дашечка, мне двадцать лет, я заслуживаю уважения и нормального отношения в коллективе. О том, чтобы представляться реальным именем Евгений, по которому меня знали абсолютно все за пределами работы, не было и речи: эти люди не в курсе, что аборт — это не убийство, а я буду объяснять им, что такое трансгендерность?
Через какое-то время у меня развилась нервная булимия. Я приходил на работу, включал компьютер, выходил в туалет, и меня рвало. Я мог сидеть в туалете (в женском, конечно) просто для того, чтобы не находиться в отделе со своими коллежанками, которые опять обсуждали «традиционные ценности». Я чувствительный человек, у меня многолетняя тяжёлая депрессия, и в тот период мне пришлось увеличивать дозу антидепрессантов и добавлять ещё препараты, чтобы не выйти в окно. При том что я хороший редактор, я работал просто ужасно: пропускал ошибки, не концентрировался, мог час смотреть в страницу и не прочитать ни одной буквы. Во время сдачи текстов нам нужно было подписываться фамилией и инициалами, и когда я писал фамилию с «мужским» родовым окончанием, начальница всегда дописывала «женское», комментируя «не надо мне тут этого всего устраивать».
А потом я сменил документы. Думал, меня уволят, но этого, как ни странно, не произошло: люди просто продолжали обращаться ко мне по старому имени. Иногда у меня были силы поправлять их, а иногда я просто мысленно молился поскорее оттуда уйти.
Несколько человек относились ко мне более-менее адекватно, и это было действительно важно для меня. Да, их позиция тоже не была идеальна, но в той ситуации мне нужно было присутствие кого-то, кто не пытается меня перевоспитывать. Помню, как один коллега жал мне руку и говорил, мол, молодец, что не сдался и добился таких перемен. А ещё бухгалтерка заходила в отдел, когда начислялась зарплата, и говорила: «Евгеша, лови деньги!» Её отношение после моей смены документов как будто даже улучшилось — может, она понимала, что во всём этом дерьме мне жизненно необходима хотя бы шуточная поддержка».
Проблема дискриминации на работе затрагивает немало персон, не только транс*, но и негетеросексуальных. Социальная инициатива с квир-тематикой CLOSET FREE провела опрос «подвергались ли вы дискриминации из-за вашего пола / гендера / сексуальности на рабочем месте?», и 56% опрошенных ответили положительно.
Как комментирует это инициатива:
«Освещать [тему дискриминации на работе] — важно. Хотя бы потому, что многие — и те, кто дискриминирует, и те, кого дискриминируют, — иногда не понимают, в чем это проявляется. Важно говорить, что дискриминация — это не «просто гомофобные шутки или комментарии», но и более заметные вещи: разница зарплат, увольнение, откровенное гнобление по причине принадлежности к уязвимой группе. И истории про «шутки» не менее важны, чем истории про увольнения: гомофобная культура рождается и продолжается из-за таких «шуток». Плюс — видимость несправедливости повышает и видимость ЛГБТКА+ персон, учит общество эмпатии и тем самым меняет наше поведение и отношение. Ну и конечно, это полезно для сообщества: читая и слушая чужие истории, которые перекликаются с нашим опытом, мы понимаем, что не одиноки, находим поддержку».
© Иллюстрация Лены Немик В свою очередь журнал «Город женщин» выпустил тематический мартовский номер «Без ограничений», в котором есть спецпроект, посвященный дискриминации ЛГБТК+ персон на работе.
Автор спецпроекта Ксения:
«Моя знакомая работает главредом в журнале «Город женщин» и решила один из номеров посвятить теме секса, ЛГБТК+, взаимоотношений. У меня много друзей среди ЛГБТК+, меня волнует то, как их воспринимает общество. Судя по тому, что я слышу от своих гетеросексуальных знакомых, не все в курсе, с какими проблемами сталкиваются ЛГБТ+ люди.
Поэтому я решила помочь знакомой и сделать небольшой вклад в наполнение номера. Найти героев было сложно. В итоге получилось три истории: транс*парня Жени, агендерного Глеба и бисексуалки Саши.
Мне кажется, что принятие только так и появляется: через эмпатию. Поэтому очень надеюсь, что мой текст покажет ЛГБТК+ читателям: вы не одни с такой проблемой, с вами всё хорошо, а гетеросексуальные люди будут впредь чуть добрее.
Однозначно нужно публиковать такие истории. Потому что если их нет в медиапространстве — кажется, будто в жизни «такого нет вообще».
Такие истории — весомый аргумент в пользу освещения трудовой дискриминации ЛГБТ+ персон. Пока в нашем обществе есть предубеждение на счёт транс*персон и негетеросексуальных людей, они вынуждены мириться со сложностями при трудоустройстве, с необоснованными отказами, с трансфобией и гомофобией работодателя, с необходимостью терпеть серьёзный психологический дискомфорт и даже травлю в течение всего времени работы. Поднимая эту проблему в медиа, мы приближаем тот момент, когда работодатели станут принимать во внимание лишь профессиональные качества потенциального сотрудника, а не его / её / их пол, гендер и ориентацию.
