Размышления и практические рекомендации.
* Конспект лекции публикуется с сокращениями
Сегодня разговор в большей степени пойдёт не про психотерапию как некую практику или психологию как дисциплину, а про работу с профессиональным сообществом. Мы можем быть мега прокаченными, толерантными, у нас могут быть очень крутые скилы, и мы можем отлично работать с клиентами и клиентками — но, во-первых, мы «тоже люди» и хорошо бы нам иметь какую-то сеть поддержки. Во-вторых, у нас как у сообщества есть профессиональная ответственность.
Существует часть психологического сообщества, которая активно развивается в современных трендах, обучается, пересматривает свои взгляды на феминизм, ЛГБТ, вопросы инклюзии и прав человека. Но есть и другая часть сообщества, которая мыслит старыми категориями и не видит проблемы в своей риторике. Их гомофобия и трансфобия могут быть в принципе непроблематизированы. Некоторые специалисты могут начать заниматься попытками изменить сексуальность и гендерную идентичность своих клиентов и клиенток.
Складывается конвейер, когда ты работаешь с одними людьми, стараешься им помочь восстановится, найти внутренние опоры, а в это время другие твои коллеги калечат представителей ЛГБТ-сообщества, которые потом приходят к тебе и со слезами рассказывают, что с ними делал психолог, которого тоже кто-то рекомендовал.
Как изменить общество?
Для меня и для многих моих коллег очень важно менять общество в лучшую сторону. Поскольку, если мы смотрим системно на то, что происходит в обществе, то сразу видим, как сильно влияет на жизнь клиента или клиентки политический и социальный контекст, в который они возвращаются после того, как мы с ними в своём уютном кабинетике поработали.
Как же изменить общество, чтобы у людей было меньше психологических проблем или психических расстройств, чтобы их качество жизни и самоощущение были лучше?
На мой взгляд, сам вопрос некорректно поставлен. А на неправильно поставленный вопрос нельзя найти правильный ответ. Общество — это некая абстракция. Всегда есть конкретные люди и определённые сообщества. Это могут быть профессиональные сообщества: журналисты, юристы, психологи и психотерапевты. Отталкиваясь от этого, уже становится понятнее, в какую сторону можно думать, как с этой группой работать.
© Мила ВедроваКакие здесь могут быть пути (точки входа)?
· Гуманизм (эмпатия и сочувствие)
Мы можем обсуждать тему ЛГБТ в русле гуманистических воззрений. Здесь могут поспособствовать личные истории, возможно, также ваш опыт и самораскрытие. Это могут быть мероприятия, на которых представители сообщества рассказывают про свои подростковые переживания, опыт буллинга, столкновение с насилием. Благодаря этому направлению работы наши коллеги могут увидеть не абстрактную аббревиатуру ЛГБТ, не просто историю из западных сериалов, а живых людей, которые живут с ними в одном городе, ходят по тем же улицам и т.д.
· Права человека (гражданское самосознание, политическая позиция)
Ещё одна точка входа — это риторика, связанная с правами человека. У многих психологов уже есть понимание ценности прав человека. Наша задача эту ценность «подсветить» через призму ЛГБТ-тематики. Объяснить, что права человека — это в том числе право на брак, на свободу собраний, распространение информации, связанной с сексуальной ориентацией и гендерной идентичностью.
· Профессиональная этика (профессиональная идентичность, международное сообщество)
Этика — это не просто какие-то красивые разговоры, но в том числе вопрос эффективности. Вряд ли неэтичный специалист может быть эффективным с точки зрения результатов своей работы с клиентом. Здесь может быть внутреннее желание и мотивация — я хочу быть хорошим специалистом, поэтому интересуюсь этическими вопросами и постепенно узнаю, что «оказывается, сексуальную ориентацию нельзя исправлять, причины СОГИ не нужно искать в процессе консультирования…» и т.д. Также это могут быть и внешние причины, например, влияние международного сообщества. Вас могут пригласить на конференцию, может быть, не особо желая внутренне, чтобы вы там были, но при этом микрофон вам дадут, и вы скажете важные для вас вещи на новую аудиторию.
Что может предложить ЛГБТ-движение психологическому сообществу?
· Во-первых — это новая информация и компетенции.
Мы с коллегами проводим большое количество семинаров, лекций, курсов по работе с ЛГБТ клиентами. Например, эта конференция — крутая возможность прийти и послушать самых разных спикеров и взять для себя что-то полезное абсолютно безвозмездно. Эти возможности как раз создают ЛГБТ-активисты для профессиональных групп. Т.е. мы готовы делиться знаниями, информацией и опытом, чтобы психологи стали лучше как профессионалы и пересмотрели какие-то свои взгляды.
· И второй момент — это правовая защита.
У психологов, которые работают с ЛГБТ могут быть свои риски и опасения. Но по моим наблюдениям, у людей, которые не включены в ЛГБТ-движение, представления о рисках обычно гораздо выше, чем у ЛГБТ-активистов и активисток. Взять тот же закон о «запрете гей-пропаганды» (в России с 2013 года действует дискриминационный закон о запрете «пропаганды гомосексуализма», в Беларуси такого закона нет, хотя из-за влияния российского информационного поля многие думают, что он есть и на него ссылаются. В 2019 г. в Беларуси общественные и религиозные организации собрали 50 000 подписей за введение аналогичного закона — прим.ред.) Многим психологам кажется — всё, нельзя работать не только с несовершеннолетними, но и со взрослыми, вообще нельзя про это нигде говорить, и т.д. Это один из огромных минусов этого закона, что он породил такую самоцензуру. ЛГБТ-активисты знают про практику применения этого закона в России: что за 7 лет он применялся более 60 раз и что «ни один психолог не пострадал». Также это не уголовная статья, а административная, при всей её дикости за неё идут штрафы, а штраф может помочь оплатить ЛГБТ-организация. ЛГБТ-организации могут оказать и бесплатную юридическую помощь. Поэтому презентация ЛГБТ-движения как некого ресурса для профессионального сообщества, мне кажется, — очень эффективная стратегия.
© Мила ВедроваИ теперь про конкретику. Что мы можем делать? Во-первых, мы создаём пространства для общения, куда можно позвать специалистов и специалисток. Это конференции, круглые столы, различные курсы.
Такие пространства важны с нескольких позиций. Во-первых, это поддержка союзников и союзниц, эмоциональная в том числе. Пространства, где можно увидеть людей, разделяющих те же ценности и взгляды — это мощный эмпаурмент для специалистов и специалисток. Становится понятно, что я не один, что, оказывается, есть какое-то движение, в широком смысле, есть некое коллективное усилие, чтобы нашу окружающую действительность изменить в лучшую сторону.
Второе — это знакомство с новыми союзниками и союзницами. У каждого есть какой-то свой ресурс, которым можно поделиться.
И наконец — это понимание стратегий сотрудничества. Важный момент, которым я руководствуюсь, — нужно пытаться приглашать к сотрудничеству, даже если маловероятно, что человек откликнется. Не нужно опираться только на тревогу в решении «написать мне этому коллеге или не написать, позвать эту организацию или представителя ассоциации на круглый стол или не позвать». В крайнем случае я буду знать, что мне точно отказали. Зачастую я сталкиваюсь с тем, что люди достаточно активно откликаются. Иногда вообще говорят: «Да мы уже давно в ассоциации проводим ЛГБТ-мероприятия», и т.д.
Кроме этого, мне кажется, важно понимать, что многие люди, даже имея гетеронормативные убеждения, готовы их пересматривать. Зачастую у них просто есть белые пятна, они никогда не смотрели в эту сторону, и у них не было возможности переосмыслить свои взгляды. Поэтому даже если на этих общих площадках я слышу некорректную лексику или вопросы, на которые, казалось бы, уже давно ответили, я выдыхаю и спокойно отвечаю, поясняю. Часто люди на это откликаются, когда становится понятно, что на них не нападают, а хотят с ними чем-то поделиться.
Ещё один лайфхак, который можно использовать, — не сосредотачиваться на теме ЛГБТ, а брать более широкую рамку и обсуждать общие механизмы угнетения. Так мы с Ольгой Размаховой (соосновательницей движения «Психология за Права Человека» — прим.) решили провести в России конференцию по работе с дискриминируемыми меньшинствами. Мы говорили про женщин, которые сталкиваются с насилием, про ВИЧ-положительных людей, про людей с инвалидностью. Обсуждая опыт разных дискриминируемых групп в общем доброжелательном пространстве можно увидеть, как работает угнетение. И тогда оказывается странно, что я против стигматизации одной группы, но говорю, что другая «слишком много о себе заявляет».
Конференцию «Невидимые люди» мы провели в ноябре 2017 года, и затем эта конференция стала ежегодной. Она всё так же имеет широкую рамку, хотя тема ЛГБТ звучит очень ярко.
Ещё один возможный формат — это приглашение специалистов на свою площадку. Например, в 2018 году на круглый стол Всероссийского Форума ЛГБТ-активстов/ток мы пригласили представителей профессиональных ассоциаций и обсудили, как мы можем сотрудничать. Получился хороший задел для сотрудничества.
Тем, у кого больше внутреннего ресурса, можно принимать участие в мероприятиях на нейтральных площадках. Это могут быть профессиональные конференции, никак не связанные с ЛГБТ-повесткой, но здесь также можно выступить с ЛГБТ-темой, и это будет к месту на такой конференции.
© Мила ВедроваЛГБТ-сообщество с каждым годом эмансипируется, ЛГБТ-люди становятся всё более открытыми, их видимость в общественном пространстве повышается, и это происходит в том числе в кабинетах у психологов. Это реальные проблемы, с которыми психологи сталкиваются и не знают, что делать. «Я ничего не понимаю про трансгендерный переход, про гендерную дисфорию». Есть запрос на то, чтобы найти информацию. Организаторы профессиональных мероприятий чаще всего тоже понимают, что такой запрос есть. И они осторожно начинают эти темы включать.
Ещё один вариант сотрудничества — это адвакационные действия; действия в защиту интересов той или иной группы. В данном случае мы говорим про ЛГБТ.
Приведу два ярких примера для российского профессионального сообщества. Год назад мы выпустили письмо против политических репрессий, которое подписали 1300 психологов и психологинь. Такого консолидированного высказывания на политическую тему в истории российского профессионального сообщества никогда раньше не было. И второе важное событие: когда летом сенаторы внесли пакет гомофобных и трансфобных поправок, мы сразу поняли, что профессиональное сообщество должно высказаться. Государство бульдозером собирается проехаться по правам ЛГБТ-людей, и нам нужно что-то делать. Мы написали письмо, обращались в разные ассоциации и организации для того, чтобы они подписали это письмо. В результате 12 ассоциаций и организаций поставили подписи, это получился очень яркий жест.
Если вы хотите сделать видимым голос профессионального сообщества против какой-то проблемы, связанной с ЛГБТ, я бы начинал с вопросов, связанных с защитой от насилия и дискриминации. Например, письмо с требованием учёта мотива ненависти или принятия антидискриминационного законодательства. На это коллеги могут проще откликаться, т.к. это уже общепринятый момент.
Ещё один формат — это уличные акции. Понятно, что это самый эмоционально заряженный и тревожный вариант. Часто весь активизм воспринимается как одна сплошная уличная акция, хотя это не так.
Книги, брошюры, статьи и блоги — это, конечно, тоже большой ресурс для профессионального сообщества, который мы можем предложить.
А теперь по поводу убеждений, с которыми вы точно столкнётесь, работая на этом поле.
В отличие от прямой агрессии эти убеждения зачастую более тонкие и завуалированные, и с ними иногда сложнее дискутировать.
1. «Мы вне политики».
«Мы как профессиональное сообщество должны быть вне политики и помогать людям». Это звучит очень красиво, правильно, говоришь это и сразу начинаешь чувствовать себя хорошим человеком, созерцателем в этой жизни, мимо которого проходят все эти бури и «срачи».
Что в этой позиции не так?
Во-первых, я не верю в то, что существует какая-то психологическая, психотерапевтическая нейтральность. Мы все ангажированы своим опытом, мировоззрением, ценностями и политическими взглядами. Я убеждён, что у всех есть политические взгляды, представление о том, как устроен этот мир, что нам нравится, что не нравится. Другой вопрос, что эти политические взгляды могут быть неосознаваемые и не отрефлексированы, но это не означает, что их нет. Политика — это же не только выборы, партии и т.д. Это про определённую систему ценностей, мировоззренческую систему. Ценность человеческой жизни — это политический вопрос. Защита от насилия — тоже. В основе психологии и психотерапии тоже лежат какие-то системы ценностей, и так вышло, что разные политические направления либо разделяют эти представления и ценности, либо нет. Никакой нейтральности здесь не существует.
Когда я разговариваю с коллегами, сталкиваюсь с тем, что фраза «вне политики» чаще всего является формой избегания, т.е. это про страх, про тревогу. «Я не хочу, чтобы мне прилетело, поэтому говорю, что я вне политики». Но когда начинаешь всё это раскручивать, становится понятно, что всё есть политика по большому счёту. И у психологов как у профессиональной группы есть свои интересы, которые важно отстаивать в том числе на политическом уровне. Даже с этой точки зрения психологи должны осознавать свою политическую повестку, чтобы решать вопросы, связанные со своей профессией.
2. «Все мы люди».
«Зачем чему-то учиться, зачем все эти разговоры про сексуальную ориентацию и гендерную идентичность, мы все люди, мы все равны, я ко всем отношусь одинаково» и т.д.
Это прекрасно, когда такие слова звучат от человека, который получил хорошую подготовку по работе с ЛГБТ-людьми. Но когда это звучит от человека, который не посетил ни одного семинара, не прочитал ни одной книги по работе с ЛГБТ, не может дать определение гендерной идентичности, не представляет, что такое гендерная дисфория и т.д. У меня возникает вопрос: как ты будешь работать с ЛГБТ-клиентами? Есть специфика контекста. Ощущение, что никакого отдельного контекста нет — это первый маркер того, что вы не в курсе этого контекста. И это первый звоночек для того, чтобы изучить, поисследовать.
Отсюда вытекает вопрос: зачем ставить пометку «ЛГБТ-френдли»? Учитывая низкий уровень профессиональной подготовки в работе с ЛГБТ-людьми — в первую очередь это вопрос безопасности. Я не хочу, чтобы меня травмировали, я хочу пойти к проверенному специалисту, без гомофобии и трансфобии, поэтому мне важно, что специалист ставит пометку «ЛГБТ-френдли». Кроме того, есть определённая подготовка, и я хочу показать не просто свою позицию, а и наличие компетенций. Поэтому я пишу «ЛГБТ-френдли».
3. «Перегибы меньшинств».
Когда вы начинаете говорить про ущемление прав ЛГБТ, сейчас всё чаще можно встретиться с тем, что вас начнут заваливать примерами «перегибов меньшинств» («да, у меньшинств есть проблемы, но сейчас что вообще творится — и памятники сносятся, и в соцсетях травят…»).
У меня здесь два варианта действия. Первый — я всё-таки стараюсь обозначить какую-то границу: это я сделал или наша команда? Если вы предлагаете обсудить — давайте обсудим. И дальше можно много тем поднимать. Следующая стратегия: я понял для себя, что не готов одобрять всё, что делают представители меньшинств или другие активисты и активистки. Я долго не давал себе права публично критиковать активистов, потому что они тоже стигматизированы, и, критикуя, я буду подливать масло в огонь этой стигмы. Но я пришёл к тому, что от ряда высказываний и действий мне всё-таки надо сепарироваться. Когда я вижу, что какой-то активист пишет, что все религии надо уничтожить — это абсолютно не вписывается в мое мировоззрение. И я буду про это говорить в открытую. Мне кажется, что недогматичность и открытость к обсуждению сложных позиций наших союзников и союзниц привлекает.
4. «Опасно!»
«За это прилетит, за это посадят, придут хейтеры и испишут всю стену в инстаграме».
Как я уже говорил, в России многим кажется, что это очень опасная тема. Конечно, есть риски. Но они представляются достаточно сильно утрированными. И наша задача многое объяснять, показывать своим примером. Я, например, открыто работаю с ЛБГТ-подростками, и за семь лет существования закона о «гей-пропаганде» никаких гонений на меня не было.
Другой момент, что если речь про ваши ценности, то, наверное, на какие-то риски идти надо. Или можно молчать о том, что для вас важно, но тогда вопрос, а как вы реализуете свои ценности, и являются ли они для вас ценностями? Моё убеждение, что ценности — не просто лежат у нас где-то на полочке, это не сувенир, на который нам нравится смотреть, а они всё-таки требуют своей реализации. Чтобы наша жизнь, наши действия выстраивались в соответствии с ценностями, иначе мы попадаем в экзистенциальную фрустрацию.
© Мила Ведрова«Создайте историю, частью которой людям захочется стать...»
Для меня активизм, борьба с гомофобией и трансфобией — это история про вызов, приключение, драйв. В ситуации, когда у тебя меньше ресурсов, попытки думать, как ты можешь взломать эту систему, которая больше и сильнее тебя. Это про некую позицию трикстера, хитреца, человека, который действительно придумает как всё-таки изменить эту систему. Хорошо, сейчас меня чуток пришибли, пойду восстановлюсь. Но я вернусь, я ещё покумекаю, и мы что-нибудь придумаем, потому что у нас очень сильная мотивация для того, чтобы поменять этот мир. Для нас это не просто какие-то лозунги — это про наши жизни и наши семьи. Отступать по большому счёту нам некуда. Своими действиями и словами мы можем действительно создавать тот нарратив, который вызывал бы у людей восхищение и желание стать с нами бок о бок в нашей деятельности.
Кир Фёдоров для MAKEOUT
