Транскрипт аудиозаписи доклада с конференции «Психотерапия за пределами гетеронормативности», прошедшей в Минске 17 и 18 ноября 2018 года.
Транскрипт публикуется в сокращённом виде.
Другие архивные материалы с конференции «Психотерапия за пределами гетеронормативности» смотрите по ссылке.
Кирилл Фёдоров: Моя психологическая практика и работа, связанная с ЛГБТ-сообществом, начиналась как раз таки с работы с родителями. Когда я переехал в Санкт-Петербург, будучи ещё студентом, пришёл в организацию «Выход». При этой инициативной группе есть «Родительский клуб», объединяющий мам, которые приняли своих детей, и раз в месяц проводят группы поддержки. Изначально планировалось, что это будут группы для родителей, но так получилось, что туда приходят и сами представители и представительницы ЛГБТ-сообщества и пытаются выяснить, как лучше сделать камин-аут, чтобы родители приняли. Буквально, какие слова лучше подобрать, как это лучше сформулировать, и т.д.
В 2012 году я пришёл в этот «Родительский клуб» и стал вести группы психологической поддержки с родителями. И затем уже началась самая разнообразная практика. В том числе и отдельно, в рамках моей частной практики, ко мне стали приходить родители, мои коллеги и коллегини начали перенаправлять ко мне родителей.
Мне кажется, тема работы с родителями вызывает дополнительную тревогу у помогающих специалистов и специалисток. Когда я стал эту тему поднимать в рамках своих выступлений, получал огромное количество вопросов, было очень много интереса и тревоги. Буквально, спрашивали: «Что можно сделать с родителем, который ненавидит своего ребёнка за ориентацию?».
Сегодня мы попытаемся про это поговорить. Мне кажется, что у вас есть свой опыт, и будет пространство для того, чтобы о нём рассказать.
Прежде всего, мне хотелось бы обсудить, с какими трудностями мы можем встретиться, когда работаем с родителями представителей и представительниц ЛГБТ-сообщества?
Ответы из зала:
✓ как реагировать на запросы, связанные с «изменением» ребёнка («…родители могут прийти и сказать: я к вам пришёл, чтобы вы мою дочь или сына наставили на путь истинный…»);
✓ как строить общение с родителями, когда есть риск, что они уйдут к гомофобному специалисту или специалистке («…мне перезвонила мама и сказала, что мы к вам не придём, мы нашли лучшего специалиста по этому вопросу (…), я погуглила и нашла интервью в открытом доступе, где он открыто говорит, что гомосексуальность — это не норма…»)
✓ как реагировать на мисгендеринг со стороны родителей («...они не просят переделать сына или дочь, но продолжают в них видеть того, кого хотят видеть, и я не очень понимаю, как мне с ними в таком случае разговаривать…»; «...я работаю с подростком, принимая его идентичность, при этом родители продолжают мисгендерить своего ребёнка, и я не понимаю, как мне реагировать: если буду конфронтировать, есть большой риск, что они уйдут к другому специалисту, который будет с ними согласен (…), и тогда я пытаюсь лавировать: с одной стороны, не предавать своего клиента, а с другой стороны, не раскрываться полностью перед этими родителями, и для меня это большая сложность…»)
Кирилл Фёдоров: У меня были подобные ситуации, когда я работал с родителями трансгендерных подростков и с самими подростками. Я пробовал разные варианты, и не всегда успешно. Один раз я сказал, что из уважения к клиенту я буду называть его так, как человек себя обозначил. В ответ получил большую дозу недовольства со стороны отца. Они продолжили ходить, было ещё несколько встреч, но потом, к сожалению, ушли… И я знаю, что позже они постарались найти человека, который, на их взгляд, «не ангажирован прозападными взглядами».
Не могу сказать, правильно я делаю или нет, но работая с родителями, я стараюсь разговаривать на их языке, и в то же время стараюсь всё-таки заложить основу для того, чтобы они перешли на следующий этап и, в том числе, приняли имя.
В работе с родителями я исхожу из базовой установки, что они любят своего ребёнка, и что в целом приходят для того, чтобы что-то понять про свою семью. Понятно, что те, кто настроен совершенно по-другому, — уходят. Периодически мне задают вопрос: является ли факт того, что родители больше не вернулись на консультирование, показателем моей неэффективности?
Я так сказать не могу, случаи бывают очень разные. Ко мне приходили родители на одну или на несколько консультаций и уходили. Но потом из разных источников я понимал, что ситуация очень сильно изменилась. Поэтому мне бы хотелось вас приободрить и успокоить: если родители уходят (по самым разным причинам) — это не показатель, что вы что-то сделали неправильно. Всё-таки существуют какие-то вещи, в которых мы бессильны. Мы можем просто постараться начать этот разговор, показать, что с нами безопасно про это поговорить, что мы понимаем их чувства, переживания и эмоции.
Во многом работа зависит от того, на какой стадии родители к нам пришли и насколько успешно они могут переходить с одной стадии на другую. Этот процесс нелинейный, и надо учитывать, что может быть положительная динамика, родители могут начать называть ребёнка корректно по имени, в правильном роде, а потом найти какую-то информацию (к примеру, медицинского характера), которая их испугает, и больше не вернуться.
✓ как работать с родителями, когда один из родителей поддерживающий, а другой настроен агрессивно («…он открылся перед мамой, и мама приняла, сложность была в том, что ни он, ни она не знали, как рассказать отцу (…), мама хотела поддержать ребёнка, но со стороны отца была сильная доминирующая позиция и агрессия…»).
Кирилл Фёдоров: Работа с родителями включает очень много разных пластов. Это и про границы (как они в целом выстроены в этой семье), и про детско-родительскую сепарацию, про гендерные представления родителей, их взгляды, опыт, окружение, и т.д. Надо понимать, что нет какой-то одной проблемы (например, камин-аут как раскрытие своей сексуальной ориентации и гендерной идентичности родителям), а есть очень большой пласт работы с семьёй. И нам надо многое разделить, прежде чем начать работать.
© Иллюстрация Дарьи ДаниловичКамин-аут — это обозначение своей негетеросексуальной ориентации или трансгендерной идентичности. Например, когда клиент или клиентка приходит и говорит, что хочет сделать камин-аут, т.е. обозначить свою принадлежность к ЛГБТ-сообществу, — зачастую это является определённым этапом в становлении идентичности («когда я уже себя принял или нахожусь в процессе, то мне может быть важно начать обозначать себя и в каком-то своём микросоциуме»).
Самый распространённый вопрос от самых разных групп (от представителей ЛГБТ-сообщества, от активистов и активисток, от психологов и психологинь): какова формула успешного камин-аута? Имеется в виду, что человек, перед которым ты совершаешь камин-аут, в конце концов, тебя принимает и не видит ничего страшного в том, что ты не являешься гетеросексуальным или цисгендерным человеком. Так вот, такой формулы или какой-то универсальной фразы нет, потому что это очень контекстуальные вещи.
Несколько вещей, которые нужно знать про камин-аут. На чём мы держим фокус внимания? Во-первых, на идентичности клиента или клиентки. На каком этапе становления эта идентичность? Насколько человек принял себя? Если есть опора на свою идентичность, то и камин-аут совершать легче, легче сталкиваться с некорректной или грубой реакцией на свой камин-аут (если я принимаю себя, у меня есть определённая уверенность, мне за себя не стыдно — я это могу не так болезненно воспринимать, «не пропускать в себя»). Если же мы видим, что клиент ещё находится на этапе осознавания, то мы скорее переводим фокус на укрепление этой идентичности.
Следующий момент — это исследование цели камин-аута. Для чего ты хочешь сделать камин-аут? В работе с подростками я часто слышу: «для того, чтобы мама меня полюбила, и у нас всё было хорошо». Но когда мы начинаем изучать контекст отношений, выясняется, что мама может оскорблять за оценки в школе, что в семье очень много насилия. Разумеется, в такой ситуации камин-аут сам по себе не приведёт к взаимопонимаю и любви.
Важно понимать контекст отношений с родителями. Мы смотрим на уровень насилия в семье, на то, какие есть конфликты, какая ситуация с детско-родительской сепарацией (если человеку 40 лет и он живёт с родителями, мы можем поставить несколько другие задачи прежде самого камин-аута).
Сам по себе камин-аут не является проблемой. По большому счёту, он вскрывает те проблемы, которые уже есть в семье.
Важно понимать, что не во всех семьях вообще возможна эта ситуация из финала голливудского фильма, когда «все приняли, всё замечательно, и все вместе идут на гей-парад». В нашем контексте, где мало информации, где гомофобия является политическим институтом и постоянно транслируется через все основные медиа, — существует множество дополнительных барьеров. Поэтому не нужно тешить себя надеждой, что какими-то уникальными методиками и подходами мы сразу же можем всё это убрать. Процент непринятия у родителей остаётся довольно высоким.
Мы обсуждаем с клиентом его цель, чего он хочет добиться. Иногда может быть, что цели клиента или клиентки вообще не привязаны к реакции родителей («я хочу быть честным с самим собой», «я знаю, что мой отец гомофоб, и, скорее всего, наше общение станет ещё хуже, но мне важно сделать перед ним камин-аут, чтобы чувствовать внутреннюю завершённость»). И тогда, как бы отец не среагировал, человек уже будет считать камин-аут успешным.
Следующий момент в работе в ситуации камин-аута — это исследование ресурсов (финансовых и любых других). Мы рассматриваем различные возможные последствия, исходя из ситуации в семье, и прямо составляем список ресурсов, к которым человек может обратиться. Если люди живут на одной жилплощади, то есть ли варианты какое-то время пожить у родственников, которые настроены более лояльно? Есть ли друзья, у которых можно пожить? Ресурсом, в том числе, может быть информация про группы поддержки для ЛГБТ, куда человек может прийти и отреагировать последствия камин-аута перед родителями. Вы тоже можете быть таким ресурсом для клиента или клиентки.
Можно простраивать разные стратегии. К примеру, если клиент приходит и говорит «я хочу сделать камин-аут перед родителями», можно провести предварительную работу.
Во-первых, если человек не знает отношения к ЛГБТ в семье, можно попробовать поговорить, привязать к какому-то информационному поводу, т.е. «прощупать почву». «Мама, что ты по этому поводу думаешь?». Послушать реакцию, чтобы понять, насколько сейчас необходимо, особенно если мы живём вместе, совершать камин-аут? Может быть, лучше подождать финансовой независимости, и уже в более безопасной для себя ситуации совершить камин-аут.
Хорошим ресурсом может быть найти сторонника или сторонницу внутри семьи. Это может быть сестра или брат, которые бы могли начать как-то помогать и просвещать своих родителей.
И это общие рекомендации, не привязанные к возрасту. Изначально мы говорили про подростков, но приходят люди самого разного возраста, и тридцатилетние, и тридцатипятилетние, которые хотят сделать камин-аут, и родителей своих тоже приводят в терапию.
© CartoonStock.com
Возможна такая ситуация, когда родитель приходит и говорит: «Со мной всё хорошо, это у него проблема». Собственно говоря, фокус ответственности переводится на ребёнка. «Когда он или она изменится, у нас в семье всё нормализуется». И мы на стадии заключения контракта проясняем — а что с вами происходит в этот момент? Вы всё время говорите про ребёнка, но его сейчас здесь нет. Есть ваше состояние, ваши эмоции, расскажите, что вы сейчас ощущаете? Давайте обсудим эту ситуацию, посмотрим с разных сторон, что происходит. Вам же тоже сейчас нужна поддержка.
Таким образом, вы обозначаете, что вы рядом и готовы помочь. Что вам можно довериться, с вами можно обсудить ситуацию. Потому что здесь же тоже есть дополнительное влияние стигмы. Не с каждой соседкой или родственником пойдёшь это обсуждать, когда ещё есть восприятие этого как некой беды, которая произошла в семье, о которой стыдно говорить. Поэтому как раз может быть потребность в обсуждении. И вы даёте понять, что с вами это можно. Чаще всего на этой стадии (потребность в обсуждении) родители и приходят.
У психотерапевта или психотерапевтки должна отсутствовать гомофобия, бифобия, трансфобия. И здесь важным диагностическим вопросом может быть: «Какой будет моя реакция, если мой сын или моя дочь придут и скажут о своей трансгендерности или бисексуальности?». Честно себя спросить: что с вами будет происходить? Какие эмоции всплывут?
Есть исследования в социальной психологии, которые говорят, что мы склонны думать, что мы гораздо менее ксенофобны, когда речь идёт о чём-то далёком. Поэтому для самоисследования, прежде чем этой темой заниматься, важно об этом подумать.
Дополнительный момент — это ясность, прозрачность в отношениях с вашими родителями. Особенно если вы сами являетесь представителем или представительницей ЛГБТ-сообщества. Это важно, чтобы не начать транслировать какие-то свои проекции на ситуацию. Когда я говорю про прозрачность, я имею в виду выстроенные границы. Т.е. отношения могут быть в целом не самыми близкими, но важно, чтобы они были прозрачными. Все всё знают, мы определили границу, на которой безопасно и мне, и родителям, и так мы существуем.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ СЕМИНАРА
Стадии работы с родителями ещё называют стадиями принятия. Первая стадия — это стадия шока (когда человек только узнал), вторая стадия — отрицания («этого не может быть в нашей семье»), третья стадия — депрессия («всё плохо», «я плохая мать», «мы совершили ошибку», «как теперь жить?»). В последнем вопросе уже чувствуется некое признание самого факта, просто пока непонятно, что с ним делать. Четвёртая стадия — это потребность в обсуждении. Пятая — это стадия выработки решения (здесь обсуждаются разные стратегии). И последняя стадия — принятие(?). Я поставил знак вопроса, потому что принятие — это абстракция. Что означает принятие? Идеализированная картинка, когда все друг друга любят, встречаются на семейных праздниках и всё хорошо? Или же это про какие-то выстроенные границы? К примеру, когда мы договариваемся «ты живи, как хочешь, никто тебя не будет переубеждать, но к нам в дом своего партнёра не приводи». И смотрим, готовы ли клиенты и клиентки идти на такую договорённость или нет.
Пример: У одной моей коллегини дочь — лесбиянка. Ни у кого из окружения не возникало сомнений в том, что у них в семье всё хорошо, а потом выяснилось, что есть много моментов, когда подарок покупается дочери и внуку, а партнёрша игнорируется. Но при этом вроде бы общение есть, контакт есть, но очень много таких пассивных моментов, когда передаётся привет только внуку. Или когда она спрашивает «как вы провели отпуск?», речь тоже идёт только о дочери и внуке. Это принятие или не принятие? Есть вопросы.
Стадия 1 — Шок
Ситуация: Ваша клиентка только что узнала о том, что её дочь — лесбиянка. Вы уже какое-то время с ней работали, она вас хорошо знает, она вам доверяет. И на очередную сессию пришла вот с такой новостью и хочет это обсудить.
Что на стадии шока мы можем сделать, предложить?
Ответы из группы:
✓ Мы пробуем установить контакт и прояснить ситуацию — что вообще произошло, что это было? Далее идут самые простые вещи — присутствие, присоединение, поддержка, принятие её с той проблемой, с которой она обращается, сопереживание её состоянию и забота. Просто побыть рядом для того, чтобы не оставлять её один на один со своими переживаниями.
Кирилл Фёдоров: Какими фразами можно выразить то, что вы сейчас назвали, в чём это может выражаться? Вот она сидит перед вами, как вы ей вербализуете, что вы — с ней?
✓ Первое, что я буду делать — это отражать её состояние, говорить ей о том, что я замечаю, что с вами сейчас что-то происходит, прямо сейчас, я замечаю, что вы не дышите, замерли и не двигаетесь, я замечаю, что вы смотрите в одну точку. Видите ли вы меня сейчас? Посмотрите на меня, есть ли я сейчас или вы находитесь сейчас одна? Попробуйте меня заметить. Постепенно я её возвращаю в контакт с собой. Скажу, что готова слышать всё, что она будет говорить, и что я могу задавать вопросы, а могу не задавать, т.е. она может сама регулировать этот процесс. А я буду оставаться рядом столько, сколько это будет сейчас необходимо. Я есть, я никуда не сбегу, я её вижу, слышу, замечаю.
Кирилл Фёдоров: Я бы ещё добавил от себя, что на стадии шока можно информировать клиента или клиентку про это состояние. Мы можем пояснить, что то, что вы сейчас испытываете — это нормально, и это пройдёт. У вас сейчас такая защитная реакция — вы узнали новость, которую не ожидали узнать. Мы подчёркиваем, что сейчас не надо принимать никаких решений. Пока вы в этом состоянии, надо в нём находиться, а я здесь для того, чтобы вам помочь. Что я могу сделать, чтобы облегчить ваше состояние? Есть ли кто-то, кто о вас позаботится за рамками кабинета? И ещё раз подчёркиваем, что сейчас ничего не надо решать. Сначала акцент на заботе о себе.
Стадия 2 — Отрицание
Ситуация: Клиентка ушла в отрицание. Отрицание может принимать различные формы: агрессия, смена темы, равнодушие, отказ принимать услышанное всерьёз.
Что на стадии отрицания мы можем сделать, предложить?
Ответы из группы:
✓ Вернуть клиентку в контакт с реальностью. Да, это на самом деле произошло. Если у вас есть какие-то бурные переживания по этому поводу, вы сейчас в сессии можете их предъявить.
✓ Возможно, на этой стадии была бы уместна просветительская деятельность.
✓ Я бы предложила обсудить с клиенткой варианты, что будет, если ваша дочь уйдёт из вашей семьи? Как вы будете это переживать? Потому что человек может на эмоциях говорить эти фразы, но мы можем обсудить последствия. Вы действительно готовы выгнать свою дочь? Т.е. приблизить к действительности с точки зрения последствий.
✓ Как вариант, можно было бы работать с её несбывшимися ожиданиями. Как она видела свою дочь, как она видела её будущее? Это, возможно, приблизит её к депрессивной стадии как к принятию того, что это уже свершившийся факт.
✓ Я думаю, что первый шаг — это сохранить с клиенткой контакт на этом этапе. Если это наша старая клиентка, то это одна история, но если она к нам приходит на этой стадии, то важно с ней устанавливать терапевтический альянс. Важно легитимировать её переживания, в том числе и нежелание принимать такую дочь. И поддержать её в том, что это действительно тяжело. А если удастся с ней этот альянс сохранить, тогда можно подходить уже к её ожиданиям и мечтам.
Кирилл Фёдоров: Иногда я предлагаю посмотреть на это не как на свершившийся факт, а как на гипотетическую ситуацию. Допустим, трансгендерность вашего ребёнка подтвердится, какими будут ваши действия? Это ещё не свершившийся факт, но давайте подумаем, как вы будете простраивать своё поведение, если всё-таки это подтвердится?
Можно в рассказе клиента или клиентки отдельно отмечать моменты, которые работают на подтверждение. Часто бывает, что были какие-то «звоночки», моменты, которые родители не замечали, игнорировали или как-то по-другому себе объясняли. Но когда мы в течение всего рассказа обращаем на них внимание, для родителей это тоже может начать выглядеть по-другому. Вдруг окажется, что картинка всё-таки сложилась. Т.е. это не то чтобы там «дочка посмотрела какой-то фильм и пришла сказать, что она лесбиянка». Оказывается, что и пять лет назад это было частью действительности, и десять лет назад. Просто не было этой рамки, этого взгляда, чтобы заметить и понять разные реакции дочери, её поведение.
Можно попросить клиентку рассказать про ребёнка, про их отношения. Это тоже может помочь пройти стадию отрицания — когда вы делаете такую биографическую выкладку.
Стадия 3 — Депрессия
Ситуация: Клиентка в депрессии. Она переживает из-за разрушенных представлений о будущем, которое казалось таким простым и понятным. Также актуализируется чувство вины, клиентка судорожно ищет момент, в котором повела себя неправильно, что в итоге привело к гомосексуальности её дочери.
Что на стадии депрессии мы можем сделать и предложить?
Ответы из группы:
✓ Здесь можно рассказывать, что это не вина клиентки, что это вообще ничья вина. Можно указать на несовершенное устройство нашего общества, где люди вынуждены чувствовать себя неполноценными, если они отличаются от «принятых стандартов». Быть рядом с её переживаниями тоже очень важно, подчёркивать, что она есть, что её чувства важны и имеют право быть.
Кирилл Фёдоров: Соответственно, здесь мы опять эмоционально вкладываемся в поддержку. Мы можем составить список ресурсов, которыми она может себя поддержать, выяснить, с кем она может поговорить на эту тему, составить список заботы о себе. Здесь, действительно, можно начинать просветительскую работу и работу с убеждениями. Потому что за этими страданиями есть какие-то представления (о том, что, к примеру, не будет внуков). И наша задача создать пространство для того, чтобы она начала озвучивать всё, от чего она, по сути, страдает. И дальше мы начинаем прояснять — почему вы так решили? Например, мы можем проговорить, что от ориентации её дочери не зависит, будут у неё внуки или нет. Всё-таки это отдельная жизнь вашей дочери (не важно, гетеросексуальная она или гомосексуальная), детей могло бы не быть просто потому, что ваша дочь их не хочет. А если захочет, то дети будут. Это важно понимать. Это про сепарацию. Про детско-родительские отношения.
Здесь ещё можно начать объяснять, как формируются предрассудки. Вспомните, у вас же тоже наверняка был опыт, когда вы в чём-то выделялись и вас не принимали? Каково вам было в этой ситуации? В чём вы нуждались, когда чувствовали давление окружающих, когда вас отвергали за вашу инаковость? Так, через актуализацию своего опыта, родитель может понять, что сейчас то же самое требуется и ребёнку.
Стадия 4 — Потребность в обсуждении
Ситуация: У клиентки появилась потребность обсуждать ситуацию со специалистами, с людьми, которым она доверяет, с другими родителями ЛГБТ-детей, начинаются активные поиски информации (для формирования новых представлений или для подтверждения своих предрассудков).
Что на этой стадии мы можем сделать и предложить?
Ответы из группы:
✓ Мы рекомендуем ей литературу, даём информацию о группах поддержки.
Community Centre (КЦ) — центр поддержки ЛГБТК+ людей и их близких в Минске. На базе КЦ действуют группы взаимопомощи для ЛГБТК+ и их родителей, проводятся психологические тренинги для ЛГБТК+ людей.
Кирилл Фёдоров: Здесь есть тонкий момент. Казалось бы, это одна из ближайших к финалу стадий, но человек может прийти для того, чтобы подтвердить свои взгляды. Клиентка может прийти на первую встречу на этой стадии и сказать «ну, я же правильно понимаю, что это отклонение?». И тут мы уже разворачиваем: вы знаете, раньше это было патологизировано, но наука развивается, накапливается багаж знаний, исследований… Мы в целом поддерживаем её рефлексию на этом этапе. Мы можем ссылаться на Всемирную организацию здравоохранения, на Американскую психологическую ассоциацию и т.д. Мы даём понять, что есть целая система знаний, информация (о которой она просто не знала), но эта информация есть, и мы готовы помогать ей её воспринимать и как-то пересматривать свои убеждения.
Ещё можно поговорить с ней про её родительство. Давайте сейчас забудем про сексуальную ориентацию вашей дочери, давайте поговорим о вас — вы всегда хотели быть мамой? Что значит для вас быть мамой? Какой мамой вы бы хотели быть? Это вопросы про ценности. И потом вернуть её к актуальной ситуации, спросить, какие её действия или слова сейчас были бы закономерны или адекватны этому представлению. Что от меня может сейчас требоваться как от матери? На уровне конкретных действий. Актуализировать эту роль. Что я не просто «несчастная женщина без внуков», но я уже мама, и у меня есть дочь, которой я, может быть, грублю, которой, может быть, не звоню уже месяц, и т.д. И, выйдя сейчас из кабинета, что бы вы могли сделать? Например, позвонить, спросить, как дела.
Это тот родительский ресурс, к которому мы можем обратиться. Можно попросить поговорить в целом о ребёнке. Расскажите мне о вашей дочери, какая она, чем увлекается, какие у неё планы? Попросите вспомнить про какой-то яркий приятный момент, связанный с дочерью. Тем самым мы актуализируем родительское тепло, которое способствует пониманию, что моя дочь — это моя дочь, и то, что сейчас я узнала о ней новую информацию, по большому счёту, не то чтобы многое меняет в моей дочери.
Стадия 5 — Выработка решения
Ситуация: Клиентка размышляет над тем, как теперь выстраивать отношения с дочерью. На данном этапе она уже понимает, что жизнь не станет прежней. Нужно выработать свою позицию, принимать решение по выстраиванию отношений с ребёнком: будет ли это поддержка, замалчивание, выработка дистанции к болезненной теме (споры, скандалы, попытки переубедить)?
Что на этой стадии мы можем сделать и предложить?
Ответы из группы:
✓ Первое, с чего мы начинаем, — это с осознанности. Мы прорабатываем сначала все «за» и «против», плюсы и минусы. Берём каждое решение и определяем, какие есть плюсы и минусы, к чему оно в итоге приведёт? Мы говорим о том, какие могут быть последствия в краткосрочной и долгосрочной перспективе. Параллельно работаем с её убеждениями и с тем, как они могут мешать принятию решения. Также идёт работа с границами.
✓ Когда мы уже приходим к этапу выработки решения, проверяем, насколько это решение будет соблюдаться, и прослеживаем моменты, которые могут этому помешать. Нам важно поддержать родителя в том, чтобы он мог соблюсти свои обязательства перед собой. Мы не говорим о том, что он на 100% всегда должен придерживаться своего решения, мы понимаем, что мир изменчив, но в то же время мы позволяем минимизировать риск и поддерживаем в том, чтобы он воплотил своё решение в жизнь.
Кирилл Фёдоров: Хочется заметить, что мы не принимаем какое-то фундаментальное решение, не составляем план на ближайшие 30 лет, мы вырабатываем стратегию на ближайшее время.
Стадия 6 — Принятие
Последняя стадия — это полное принятие. Это такая идеальная картинка. Даже в принимающих семьях — это всё равно постоянный процесс приближения к этому идеалу.
Подборка фильмов:
• «Молитвы за Бобби» (2008, режиссёр — Рассел Малкэй)
• «Свадьба Дженни» (2015, режиссёр — Мэри Агнес Донохью)
• «История Меттью Шепарда» (2002, режиссёр — Роджер Споттисвуд )
• «Гордость» (2014, режиссёр — Роджер Споттисвуд)
• «Девушка из Дании» (2015, режиссёр — Том Хупер)
• «Моя жизнь в розовом цвете» (1997, режиссёр — Ален Берлине)
