Транскрипт аудиозаписи доклада с конференции «Психотерапия за пределами гетеронормативности», прошедшей в Минске 17 и 18 ноября 2018 года.
Транскрипт публикуется в сокращённом виде.
Другие архивные материалы с конференции «Психотерапия за пределами гетеронормативности» смотрите по ссылке.
Что значит цисгетеронормативность общества? В чем она проявляется и как на нас влияет?
Гарри Колман: Начну с личного опыта. Какое-то время я работал консультантом на Горячей линии Российской ЛГБТ-сети. Каждую субботу на линии работают трансгендерные психологи. Мы сделали субботу транс*днём, чтобы трансгендерные люди могли звонить и общаться с трансгендерным специалистом. Я как раз и являюсь таким специалистом.
Интересно, что на Горячую линию ЛГБТ-сети поступало очень много звонков от людей, которые обозначали себя как цисгендерных и гетеросексуальных. Они задавали вопросы, с которыми больше не знали, куда пойти. Это были вопросы о сексуальности, каких-то фантазиях, мастурбации... Бывало, что вся моя смена проходила в режиме ответов на вопросы: «Доктор, это нормально?». И я начинал легитимизировать то, что с людьми происходит, т.е. я говорил, что «не окей — это насилие, а то, что вы делаете (если вы, допустим, надели бельё, приписанное не мужчинам, а женщинам), — ну что в этом такого?» Люди как-то выдыхали, успокаивались, что собственно и являлось моей целью как консультанта — помочь человеку стать чуть более спокойным, увериться в том, что с ним или с ней всё нормально.
Мы все росли по большей части в полоролевом дискурсе (до квир-дискурса общество доходит только сейчас), и поэтому цисгетеронормативность очень сильно впаяна в нас всех и иногда она может начинать влиять совершенно неожиданным образом. Человек внезапно сталкивается с тем, что какой-то он не очень нормативный (это может касаться гендерного самоощущения или сексуальности). Начинает рушиться привычная картина мира — и внутренняя, и внешняя. Нормативность даёт довольно простой жизненный путь — есть некое определённое будущее (школа, институт, гетеросексуальная семья с детьми…).
И вот когда у нас есть примерно один путь, то человек, который вынужден признаваться самому себе, что он не очень-то нормативен, проходит через определённые, довольно неприятные, как правило, переживания. Иногда возникает желание открутить всё назад, «сделайте мне как было».
Полоролевой дискурс подразумевает бинарную гендерную систему, в которой есть только два пола (мужчины и женщины), а гетеросексуальность — единственный вариант нормы.
Помимо того, что уже было обозначено моими коллегами, в нашей сфере существуют и огромные символические поля. Т.е. «мужчина» и «женщина» — это не просто полоролевой дискурс, но ещё и символика, метафоры, архетипы. Те же маскулинность и фемининность существуют далеко не только в социальном поле. Более того, между архетипической маскулинностью и социальной маскулинностью, архетипической фемининностью и социальной фемининностью существует гигантская разница.
Архетипы выполняют примерно ту же функцию внутри психики, как и органы внутри тела. Т.е. это органы нашей психики, без которых мы не можем существовать. Они в нас встроены, и, скорее всего, мы будем с ними иметь дело, даже если не будем в курсе их существования.
Чтобы сделать более отчётливой разницу между архетипическим и социальным, я люблю приводить пример из сборника «Алхимия и психотерапия. Постъюнгианский подход». Там описывается кейс мужчины, который пришёл к психотерапевту, в том числе, с вопросом своей маскулинности. Проблема была в том, что роль отца, — которая является одной из базовых мужских ролей в плане архетипов, — в социальной маскулинности, можно сказать, порицается.
Повспоминайте, что у нас вообще с отцовством. Когда пишут статьи на тему воспитания детей, практически все референции идут исключительно к матерям. Вопрос «а где папа?», как правило, вообще не встаёт, потому что понятно, что «где-то далеко» или не исполняет никакой активной роли. В социальной маскулинности есть такие заходы: «Ты чего дома сидишь, с детьми, ты что, не мужик?». Вот она, социальная маскулинность, отрицающая отцовскую роль. Хотя, на самом деле, отцовская роль — это огромная опора внутри нас.
Замечу, что отцовский архетип есть у всех людей. Суть архетипов именно в том, что они — внутри любого человека, внутри любой психики. Это то, что нас всех объединяет, и то, к чему мы можем обращаться. Это поле, в котором мы можем разделять опыт, даже не проживая его лично.
Социальные поля часто искажают и даже вычёркивают некоторые архетипические штуки. Например, «божественный ребёнок», «самость», «тень» — это архетипы, которые можно совершенно спокойно считать небинарным полом. Или если перейти к роли матери или женщины — на уровне архетипов здесь огромнейшее разнообразие. Но что у нас в обществе с этим творится? Где воительницы, полководицы, защитницы с мечом и огнём? Где всё это в обществе? В социуме это вычеркнуто, а в архетипах это всё присутствует.
Зачем я обращаюсь к архетипическому пласту психики? Он содержит ресурс, который может нас питать и даёт нам силы, которые мы по разным причинам не можем обнаружить для себя в социуме, в своей «обычной жизни», не будучи привелигированными.
Зачем нам вообще нужен в психотерапии символический язык? Самый тяжёлый этап, на котором может находиться человек в своих переживаниях — это этап, на котором человек не может говорить о том, что с ним или с ней происходит. Это могут быть очень тяжёлые переживания, которые человек не знает, как выразить. Тогда на помощь могут приходить символы и метафоры.
Вот с вами / с тобой происходит что? Достаточно, исходя из вашего терапевтического чутья, предлагать хотя бы какую-то метафору, чтобы начать говорить. Это отчаяние, оно какое? Тёмное? Какое-то ещё? «Я как будто бы упёрся в стену». «Я как будто где-то сижу», ещё что-то. И человек уже может, зацепившись за какие-то символические штуки, начать потихоньку говорить.
Плюс к этому у нас есть опыт общемировой культуры и мифологии. Если мы туда посмотрим, то станет понятно, насколько нелепым является говорение о «традиционной» сексуальной ориентации и «традиционных» ценностях. Давайте вспомним Древнюю Грецию, на Японию можно посмотреть, на их культуру, на Индию. Фактически, если заглянуть в общемировой пласт культуры, в мифологический пласт, то сразу расширяются горизонты. Оказывается, в историческом аспекте квир-дискурс вполне себе тоже есть.
Квир-дискурс позволяет критически относиться к любым нормализующим социальным рамкам и проверять их на релевантность и гуманность; создает новую точку зрения на вопросы гендера, сексуальности и идентичности, в которой разнообразие и равенство становится основой для рассмотрения всевозможных проявлений человеческой уникальности без разделения на норму и отклонения. Любой человек вправе сам определять свою гендерную идентичность, сексуальную ориентацию, ролевые модели и форму самопредъявления.
Даже если говорить про такое относительно «новое» явление как рожающие трансгендерные мужчины, то давайте вспомним Зевса (Афина была рождена Зевсом из головы, а Дионис — из бедра). Или что касается трансгендерности и небинарности — давайте вспомним Локи… Если начать вспоминать и смотреть в эту сторону, мы находим опору в общемировой культуре — опору себе, опору своим клиентам. Потому что когда человек приходит и говорит: «Всё, я — такой, всё ужасно», то помимо того, что вы можете ему предложить группу поддержки, вы можете ещё поинтересоваться: «А ты читал ”Мифы Древней Греции” Грейвс?». «Почитай, если интересно».
Мы можем обращать человека и к этому пласту. Когда человек не видит вокруг себя вещей, которые чувствует внутри, — это усиливает его внутриличностный конфликт и может приводить к внутренней гомофобии и внутренней трансфобии.
Человек чувствует, что это должно где-то быть. И вот это переживание, что это должно где-то быть, очень часто относится именно к архетипическому пласту — как к чему-то, что в нас в любом случае присутствует. Т.е. человек внутри себя чувствует, что где-то там, в коллективном бессознательном, у нас «завалялись» Дионис и Локи, но вокруг таких примеров нет. Более того, из информационного поля очень тщательно вычищаются даже более невинные примеры. И человек чувствует, что «провисает», уходит в поле невидимости. Архетипический пласт может этому противостоять.
Архетип — это переход границ. Это тот самый квир-дискурс, просто в другом виде.
Что такое дискриминация? Как она выглядит «снаружи» и ощущается «изнутри»? Почему её необходимо учитывать?
Как правило, те клиенты, которые относятся к ЛГБТКИАПП+, они уже приходят к вам в достаточно болезненном состоянии. Я очень люблю употреблять такую фразу как «боль от тысячи порезов». К сожалению или к счастью, дискриминация очень редко видна снаружи, но зато она очень хорошо ощущается изнутри. Т.е. до тех пор, пока вы не оказались внутри, сложно действительно её прочувствовать, представить и прожить.
Здесь уже прозвучало про «усталость от того, чтобы всё объяснять». Это штука, которая очень знакома практически каждому ЛГБТКИАПП+ человеку. Т.е. клиент приходит в том состоянии, когда он уже тысячу раз до этого ответил на вопрос, уверен ли он в том, что он трансгендер.
Камин-аут — это такой процесс, как ремонт, он практически бесконечный. Каждый новый человек может отреагировать совершенно неожиданным образом. И это очень небезопасно.
И здесь мы можем говорить про overreacting (слишком острое реагирование) наших клиентов, когда мы можем сказать что-то относительно или совсем невинное, с точки зрения цисгетеронормативного человека, но человек, который принадлежит к ЛГБТКИАПП+, может очень резко на это отреагировать. Просто потому, что для него это его повседневная реальность, к сожалению.
Наверное, вы слышали про «теорию ложек» — она объясняет недостаток ресурса у людей с хроническими заболеваниями. Это теория была придумана Кристин Мизерандино в 2003 году, когда при помощи ложек Кристин смогла объяснить подруге, как она переживает свою болезнь (волчанку). «Вот у тебя есть 12 ложек, и это весь твой ресурс на весь день: одеться и выйти из дома — это ложечка, доехать до работы — ещё одна ложечка, поговорить с кем-то — ещё ложечка…». Я считаю, что «теорию ложек» вполне можно относить к ЛГБТКИАПП+ сообществу, потому что наш ресурс становится тоже очень ограниченным, в том числе из-за стресса меньшинств. И каждый раз одна или две условные ложечки оставляются «про запас», на тот случай, если нападут, если оскорбят и т.д. Т.е. постоянно держится некий экстренный нерасходуемый запас ресурса, и это, естественно, очень сильно снижает продуктивность и качество жизни. Человек начинает избегать контактов, социальной активности… Человек «сам» уходит в зону невидимости, потому что экономит ресурсы.
Например, буду говорить о своём опыте. Я трансгендер. У меня не поменяны документы. Я ничего не делал со своим телом, у меня не сделан медицинский переход, поэтому в обществе я совершенно «стандартно» гендерируюсь как девушка. Я не люблю своё паспортное имя с детства. Когда-нибудь я поменяю документы, но тем не менее… Вот я хочу пойти покататься на лошадках. Казалось бы, приятное дело, но я думаю о том, как я представлюсь? Ну, т.е. если я скажу: «Привет, меня зовут Гарри, у вас лошади есть?», меня переспросят: «Как? Галя? Дарья?...». Я привожу сейчас реальные примеры. У меня есть единственный прецедент, когда в кофейне на стаканчике правильно написали моё имя. Один раз. До этого были другие имена, не мои.
Я начинаю думать: как я представлюсь, как ко мне будут обращаться? Если я захочу пойти в бассейн, то здесь встанет вопрос раздевалок. Или, вот, пожалуйста, пример, который случился буквально час назад — я выхожу из туалета, и какой-то человек мне говорит: «Это мужской туалет». «И?» «Сюда женщины не ходят». Я говорю: «Окей, я не женщина». На этом мы с ним благополучно расстались. А могли бы не расстаться. Т.е. вот примеры, которые просто так подкидывает жизнь. И они повсюду вокруг.
Это могут быть совершенно неочевидные вещи: обращение на улице («девушка», «мужчина») — для трансгендерных людей такие обращения могут быть очень болезненными. Для негетеросексуальных людей это могут быть любые вопросы, касающиеся отношений, семьи, детей, статуса и т.д.
Есть такая, мне кажется, неочевидная штука, незнакомая, как правило, цисгетеро-людям — тема с «не подставить своего партнёра или партнёрку». Кто из гетеросексуальных людей, состоящих в гетеросексуальном партнёрстве, думает «я могу подставить своего мужа, если скажу, что это мой муж»?… Но для людей с ненормативной идентичностью и сексуальностью — это иногда бывает большим вопросом. Потому что это может быть вопрос безопасности любимого человека, что иногда серьёзнее, чем моя собственная безопасность.
Как выбрать грамотную терминологию? («Три кита транс*тактичности»)
1. Не мисгендерить. Если человек сказал, в каком роде и с какими местоимениями к нему обращаться, — не надо это игнорировать. Ошиблись — извинитесь. Можно ориентироваться по речи, послушайте, как человек говорит о себе сам или спросите, как будет корректно к нему обращаться.
Мисгендеринг — использование в общении не того рода, с которым человек себя ассоциирует.
2. Не деднеймить. Важно использовать в общении то имя, которое называет человек. Бестактно спрашивать про «настоящее» имя. Если речь идёт про вашего клиента, который пришёл к вам на консультацию, — человек уже представился, уже сказал, как его зовут.
Деднейминг — употребление по отношению к трансгендерной персоне того имени, с которым она себя уже не ассоциирует (например, называть паспортным именем).
3. Не допускать эпистемологической несправедливости, т.е. не отказывать человеку в опоре на знание о самом себе. Отказ может выражаться в том, что человеку или группе людей не дают говорить, не спрашивают, не слушают, не слышат, искусственно делают «невидимыми» и «неслышимыми» (чаще всего это происходит с меньшинствами, с уязвимыми группами / людьми). Это очень важная штука, которая часто ускользает в абсолютную невидимость в консультировании ЛГБТКИАПП+ клиентов.
У многих из нас есть похожий общий опыт из детства. Я слышал это регулярно: «ты не можешь чувствовать то, что чувствуешь» / «не выдумывай» / «не фантазируй« / «тебе не может быть больно / холодно» / «ты не хочешь есть». Вот это всё. Очень многие люди проходят это в детстве и учатся тому, что «ну да, наверное, взрослые лучше меня знают, что я чувствую», «у меня нет голоса».
Простой пример эпистемологической несправедливости — употребление слова «эти». Под «этими» может подразумеваться любая дискриминируемая категория. «Да что там эти дети / психи / извращенцы, могут вообще понимать?» Когда человек берёт на себя право и власть говорить за других людей.
Эпистемологическая несправедливость имеет прямое отношение к насилию, потому что поддерживает и утверждает дисбаланс власти и тесно сплетается с такими понятиями, как универсализм, лейблинг, эссенциализм, фундаментальная ошибка атрибуции и, конечно, с утверждением о существовании «истинного знания». Далее я пройдусь по тому, с чем эта несправедливость очень тесно сплетается:
1. Универсализм — подразумевает, что есть некая общность опытов (это очень узкий спектр опыта, который приписывается всем) и универсальность методов;
2. Лэйблинг — это «навешивание ярлыков», «право» судить другого со стороны, не вникая в его внутреннюю ситуацию, не пытаясь понять, что стоит за внешними проявлениями;
3. Эссенциализм — приписывание некоторой сущности неизменного набора качеств и свойств (например, «всем женщинам / всем мужчинам от природы свойственно...»);
4. Фундаментальная ошибка атрибуции — когда мы судим о поведении других людей, как о проистекающем из их личных характеристик, без учёта ситуативных факторов («Так ты же сама не сказала», «Почему ты не попросила? Я бы тебе помог» и т.д);
5. «Истинное знание» — это бесконечное рассуждение о том, что нам «положено от природы» и проч. Это некое приписывание себе власти судить об истинности или неистинности того или иного опыта.
Собственно, эпистемологическая несправедливость — это и есть присваивание себе власти и права судить других, «я знаю тебя лучше тебя самого», менторская позиция («Сейчас я расскажу вам о ваших проблемах»). Это то, с чем периодически встречаются наши клиенты, и что на нас льётся со страниц некоторых «уважаемых» людей. Сюда же относятся различные манипуляции, в том числе отказ воспринимать информацию от тех, кого эта информация касается в первую очередь или намеренная девальвация значимости и искажение этой информации (например, газлайтинг, неглект), приписывание иных смыслов сказанному.
Я бы ещё предлагал для проработки речевые и все прочие автоматизмы. Как обратиться на улице к незнакомцу? Из нас часто на автомате вылетает «девушка», «мужчина», «молодой человек». Это то, с чем нам всем предстоит работать, потому что ровно эти же речевые автоматизмы могут вылетать из вас в кабинете с клиентом. Или на группе. Важно понимать, что эти автоматизмы — не безобидны. Они могут ранить, доставлять дополнительные неприятности и неудобства трансгендерным людям. И это повод быть внимательными.
© Иллюстрация Дарьи ДаниловичЗавершающая часть посвящена тому, над чем нам важно работать как психологам:
1. Травма дефицитарности. Это последствия очень ограниченного дефицита, возникшего вследствие каких-то исторических событий (я сейчас говорю про общий культурный контекст, через который проходила Россия, Беларусь, всё пространство пост-СССР). Это модус выживания. Какое качество жизни, вы о чём? Какое изобилие? Я здесь выживаю. Сюда же ложатся самоограничения, экономия и т.д. «Мне многого не надо». Зависть и ригидность, как следствие. Ригидность — это очень большое опасение вылезти из своих установок, какими бы плохими, некачественными и токсичными они не были. Я боюсь их отпустить, потому что не знаю, что будет ещё. И, скорее всего, я живу в переживании, что ничего другого не будет, ничего на замену не придёт. Начинается борьба за власть, в основе которой лежит жажда безопасности. «Что-то их стало слишком много». Это ощущение, что меня — слишком мало. Это и есть дефицитарность. Когда я переживаю, что я как-то не очень представлен в обществе, у меня и с правами напряг, и с ресурсами напряг, а тут «эти ЛГБТ ещё хотят прав». Т.е. травма дефицитарности может быть основой гомофобии, трансфобии, ксенофобии и пр. И здесь маячит сиблинговый конфликт. Это как в детском саду: пришли, а игрушек на всех не хватает. То же самое в обществе. Появилась новая группа. Появились ещё вот эти новые дети, они тоже хотят играть в свои «радужные паровозики».
Чтобы лучше понять то, о чём я говорю, я рекомендую прочесть статью Юлии Лапиной «Власть и институты насилия», в ней как раз раскрываются эти механизмы. Почему у нас такая власть? Почему она так выглядит? Почему нельзя по-другому? Что такое травматик? Как он выживает? По сути, травматик — это и есть выживший. Выживший, но не научившийся жить. И мы с этим работаем.
2. Следующая вещь, с которой нам, скорее всего, придётся иметь дело (особенно в разрезе ЛГБТКИАПП+ консультировании), — это контрперенос и вторичный процесс клиента. Это процесс, который у клиента уходит в тень, не осознаётся, который сам человек может не признавать своим и т.д. Собственно, это та самая внутренняя гомофобия и трансфобия, которую вы можете ощущать в контрпереносе, внезапно обнаружив «о боже, неужели я гомофоб?». Это не вы гомофоб, это пришедший к вам клиент так себя ощущает внутренне. Особенно, если речь идёт про гендерную идентичность, про трансгендерность, скорее всего, вы столкнётесь с фонтаном сомнений: «действительно ли я трансгендер?», «истинный ли я трансгендер?», «имею ли я право так о себе заявлять?». Как правило, внутреннее поле такого клиента состоит из «кровавых битв». И этого не надо пугаться — это не ваша трансфобия, это у человека внутри такой процесс. Он с этим приходит, судорожно ищет, например, какие-то проявления трансгендерности в своём детстве. «А вдруг я это себе придумал?». Скорее всего, там будут ещё и агрессия, беспомощность, усталость, безнадёжность, ощущение грязности, противности, горе и досада. Готовьтесь с этими всеми вещами иметь дело.
3. Вопросы сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Мне как психотерапевту доводилось работать с трансфобией по отношению ко мне лично. Я работал с этим как терапевт с клиенткой. На основании этого опыта я могу аккуратно предположить, что непростроенность личного контакта с самостью, со своей целостностью, глубиной, с тем вообще, «кто я», в том числе, может выливаться в трансфобию. Человек может очень резко не принимать трансгендерность, считать это «игрой»: «вы претворяетесь», «носите маску» — все эти вещи, которые периодически слышат в свой адрес трансгендерные люди. Рекомендуется посмотреть в эту сторону — насколько вы уверены в том, кто вы? Насколько вы контактируете с собственной целостностью и глубиной? Потому что если этот вопрос личностно закрыт, то человеку будет без разницы, кто к нему придёт.
Литература и другие ссылки:
1. Психологическая помощь трансгендерным клиентам. Практические рекомендации. Сборник статей.
2. Видеозаписи лекций сексолога Дмитрия Исаева на канале «Психология гендера»
3. Джин Шинода Болен «Богини в каждой женщине», «Боги в каждом мужчине».
4. Джеймс Холлис «Под тенью Сатурна. Мужские психические травмы и их исцеление».
5. Мария-Луиза фон Франц «Фемининность в волшебных сказках».
6. Мария-Луиза фон Франц «Кошка. Сказка об освобождении фемининности».
7. Статья Юлии Лапиной «Власть и институты насилия»
