На самом деле, я ею была, но не знала об этом — потому что та версия феминизма, которую я знала, полностью мне претила. Мое первое впечатление было построено на взглядах моей школьной учительницы. Она верила, что причиной гендерного неравенства является природная склонность мужчин к агрессии, и считала, что освобождение позволит женщинам «быть женщинами»: заботливыми, ухаживающими, эмоциональными и конформными — такими, «какие мы, мол, и есть».
Как ориентированная на карьеру индивидуалистка и как небинарная женщина, разрешающая себе гнев, я понимала, что это полностью противоречит моему пониманию освобождения.
«Быть собой» для меня значило «разрешить себе НЕ БЫТЬ феминной». Позволить себе быть сексуальной, агрессивной, рациональной и непримиримой в суждениях — такой, какими, в моих представлениях, были мужчины. И к счастью, я открыла для себя иной вид феминизма, который позволил мне просто быть собой.
Этот новый «сорт феминизма» не исключал женщин, которые хотят носить макияж или быть мамами-домохозяйками. Но он также не утверждал, что женщинам это присуще от природы. Здесь не говорилось, что женщинам, которые действуют «как мужчины», патриархат промыл мозги, и что они должны прикоснуться к своей «истинной сущности».
Этот феминизм был верой в то, что гендер — это социальный конструкт.
Феминизм, который я знала раньше, — эссенциалистский феминизм, — убеждал меня в существовании неких «сущностных» различий между мужчинами и женщинами.
Но чтобы учитывать различия между людьми, не обязательно для этого сгонять их в две огромные группы. Равно как и для того, чтобы бороться за свое право быть феминной, женщине не нужно говорить от имени всей группы.
Сегодня я уверена: мне не по пути с феминизмом, который настаивает на «сущностной» специфике мужчин и женщин. Вам я его также не советую. И вот почему...
1. Эссенциалистский феминизм игнорирует ЛГБТКИА+ людей
Когда мы говорим об учете различий между мужчинами и женщинами, мы подспудно признаем, что они «Инь и Ян», а значит, других гендеров не существует.
Люди, которых привлекает этот вид феминизма, часто думают, что гармонии в мире нам нужно сбалансировать «мужскую и женскую энергии», и лишь угнетение женщин нарушает хрупкое равновесие.
Это правда, что мы могли бы чуть больше ценить вещи, маркируемые обществом как феминные, такие как планета Земля и решение проблем мирным путем, и чуть меньше — стереотипно маскулинные, типа агрессии и войн. Но ярлыки «мужественности» и «женственности», применяемые для всего вокруг, стирают ЛГБТКИА+ комьюнити.
Многие люди не идентифицируют себя как мужчин или женщин. Но в мире, балансирующем между двумя «противоположными» гендерами, им нет места. Мы игнорируем их, приписывая людям маскулинность и феминность на основании акушерского пола.
Язык «сущностных различий» часто апеллирует к «противоположности» полов, как в отношении зачатия, так и при описании романтических отношений. Это совершенно не учитывает и обесценивает все виды отношений, которые возникают НЕ между цисгендерными гетеросексуальными мужчиной и женщиной.
Эта система идей игнорирует меня как небинарного человека. Она утверждает, что поскольку у меня есть вагина — я, следовательно, «женщина». Для эссенциалистского феминизма это значит, что я должна придерживаться феминности. Дав мне знание о том, что мои гениталии НЕ определяют мою идентичность или что-либо еще в отношении меня, конструкционистский феминизм уполномочил меня определять себя самой.
2. Отсылка к «женской сущности» обобщает женщин
Когда мы игнорируем все способы, которыми гендер социально конструируется и претендуем на некую вселенскую сущность «женственности», одинаковую для всех, мы игнорируем разное восприятие гендера в различных культурах и народностях.
Это также противоречит интерсекциональному феминизму, который принимает во внимание не только гендер, но и расу, класс и другие черты нашей личности, на основании которых мы также сталкиваемся с угнетением. Например, когда мы говорим о принятии женской роли домохозяйки, мы игнорируем всех женщин, который не могут себе позволить оставаться дома, потому что вынуждены работать.
Очень часто когда люди, поверхностно знакомые с идеями движения, говорят, что «празднуют свою женственность» — речь идет о привилегированных женщинах. Эссенциалистский феминизм позволяет белым женщинам говорить за WoC (которые, между прочим, гораздо чаще живут в бедности); гетеросексуальные цис-женщины говорят за квир- и транс*-женщин; а богатые женщины говорят за рабочих и бедных женщин.
Когда мы говорим «женщины», то подразумеваем при этом «женщины, чьи взгляды имеют наибольшую репрезентацию». Так множество людей остаются за границами феминизма.
3. Обращаясь к «сущностным различиям», мы игнорирует сходства между разными гендерами
Эссенциализм имеет двойной эффект: он одновременно маскирует различия внутри групп и обходит стороной сходства между группами. Например, гендерная бинарность окрашивает всех цис-мужчин и цис-женщин в одинаковый цвет, при этом делая их диаметрально противоположными и вовсе игнорируя небинарных и транс*-людей.
Даже когда различия представлены в позитивном ключе, они отстраняют нас друг от друга. Это способствует дегуманизации, ведь «мужчины не могут чувствовать эмпатию к женщинам — они слишком сильно отличаются».
Делая вид, что мужчины и женщины абсолютно разные, мы создаем давление, постоянно подтверждающее стереотипы.
Даже если мы думаем, что мы просто говорим о том, каковы мужчины и женщины «сами по себе», а не о том, какими они «должны быть», — это уже скользкий путь. Из этих «различий» и гетеронормативной модели привлекательности нам предлагают заключить, что «всех мужчин» привлекает феминность, и наоборот. А ощущая внутреннее несоответствие этим строгим гендерным ролям, люди кажутся себе странными и неправильными.
В действительности же большинство черт, которые считаются различными у мужчин и женщин, и которые якобы в равной степени присущи небинарным людям, гораздо больше различаются внутри самих гендерных групп. Между гендерами гораздо больше сходств, чем различий, и желание увидеть друг в друге нечто общее, несмотря на разную социализацию, позволяет нам объединиться, а не отстраняться друг от друга.
4. Эссенциализм порождает доброжелательный сексизм
Феминистки, которые выступают за восхваление женской уникальности, часто говорят о неких прекрасных женских качествах, которые достойны восхищения. Я слышала, как они упоминают способность женщин делать много дел одновременно, думать нелинейно, понимать чужие чувства или избегать импульсивных решений. Но восхваление этих качеств как присущих именно женщинам, а не некоторым людям, порождает доброжелательный сексизм: представления о том, что женщины получают свою ценность лишь будучи женственными.
Доброжелательные сексисты, как правило, верят, что мужчины должны заботиться о женщинах, чтобы показать свое уважение, ведь женщины «более деликатные и хрупкие». Они также склонны верить, что женщины достойны этого уважения по той причине, что у них есть их «женские» качества. Это значит, что чем менее женщина феминна, тем меньше уважения она «заслуживает».
Доброжелательный сексизм вынуждает женщин всегда быть хорошими и подчиняющимися, ведь это для них похвально. Но женщины не нуждаются, чтобы их хвалили за красоту и нежные прелести. Они хотят быть достойными уважения, даже если они не будут красивыми или нежными.
5. Вера в «сущностные отличия» мужчин от женщин делают маскулинность токсичной
В дополнение к идее единообразия женщин, люди, защищающие важность «женской сущности» часто имеют специфические представления о мужчинах. Эти представления также базируются на стереотипах, представляя мужчин в максимально насильственной роли.
Это делает насилие более маскулинных людей над всеми, кто не соответствует критериям «достаточной маскулинности», обыденностью, заложенной «в природе».
По этой же логике на женщин ложится нагрузка «балансировать мужскую энергию». Это предполагает эмоциональный труд, призванный сделать «бесчувственных» мужчин более чувствительными.
Также как женщинам не нужно говорить, что они должны быть заботливыми, деликатными и красивыми, мужчинам не надо говорить, что они значимы только в качестве защиты и силы, которую они могут предложить женщине. Им нужно ощущать собственную значимость перед лицом женщин, которые не нуждаются в защите и помощи, и необходимо знать, что кто угодно имеет право быть «феминным».
6. Вера в «сущностные различия» укрепляет патриархальные мифы
Доброжелательный сексизм — это подло, потому что он потворствует патриахату под прикрытием феминизма. Когда мы воспеваем абстрактные обобщения о том, каковые женщины «на самом деле», мы воспеваем только гендерные роли.
Идея о том, что женщины более заботливы, исходит из негласного социального договора о том, что мы остаемся дома, пока мужчины делают карьеру, и веры в то, что женщины значимы только в связи с другими людьми (например, детьми или партнерами).
Представление о том, что женщины «более красивы», проистекает из мифа о том, что их внешний вид — это самая важная часть их личностей. Вера в то, что они более мирные, родом из столетий сдерживания женского гнева, обращенного женщинами против самих себя.
Чтобы бороться с патриархатом, нам нужно добраться до его корней. А в его основании лежит гендерная бинарность.
Утверждая только «женщин» и «мужчин», которые живут в рамках гендерной бинарности, мы не боремся с ним. Мы только поливаем ростки, которые пробиваются из этих корней.
***
Феминизм — это возможность говорить за себя. А эссенциалистские установки в феминизме стремятся говорить за нас. Они рассказывают нам о наших личностях, интересах и целях, якобы лежащих «в основе» нашего гендера.
Стараясь помочь женщинам «быть самими собой», эссенциалистский феминизм на самом деле ожидает, что женщины будут обладать одной из версий «женскости». И эта версия родилась из патриархатных представлений.
Еще раз: проблема не в том, что женщина может иметь «феминные» черты и гордиться ими. А в том, что если присваивать их всем женщинам как ограниченной группе людей, выделенной из всех гендеров, то система угнетения и нелепые обобщения становятся еще прочней.
На самом деле можно учесть все положительные моменты наших различий даже зная, что гендер — это социальный конструкт. Для этого нужно дать всем людям свободу быть самими собой, не диктуя им, кем эти люди являются.
