Если бы небинарные люди получали монетку каждый раз, когда слышат нечто подобное, то мы были бы достаточно богаты, чтобы запрыгнуть в ракету и основать нашу собственную космическую колонию на Марсе. Но, увы, мы застряли здесь, на Земле, постоянно объясняя всем вокруг каково это — не идентифицировать себя в рамках гендерной бинарности.
Основа всех обвинений в «поддельности» одна: раз небинарные люди не совершают переход «из одного гендера в другой», то и не испытывают гендерной дисфории (определяемой как «конфликт между приписанным полом и гендером, с которым он/она/они себя идентифицирует»). Поэтому, мы просто заимствуем язык трансгендерных людей, чтобы быть модными и клевыми.
Одним словом — чушь. Хоть я и ожидаю подобного от цисгендерных людей, но слышать такое от людей трансгендерных особенно больно.
Трансфоб_ки обычно любят приводить аргументы вроде: «А я чувствую себя деревом — разве это делает меня деревом?» — игнорируя множество исследований, которые указывают на научную основу гендерной идентичности.
Но почему же бинарные трансгендерные люди не могут понять: если они не идентифицируют себя с приписанным при рождении полом, то другие люди могут не идентифицировать себя как «мужчину» или «женщину» вообще?
Интересно, что формулировка гендерной дисфории в DSM-V («Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам, 5 издание» — принятый в США перечень ментальных расстройств) также включает небинарных людей. В списке симптомов, согласно DSM-V, — устойчивая потребность идентифицировать себя с «иным гендером, отличным от приписанного при рождении», наличие соответствующих чувств и ощущений, желание использовать в отношении себя соответствующее обращение.
Что ж, это хорошо описывает меня. Я не просто андрогинный мужчина: все мое самоощущение и мой опыт не совпадают с моим приписанным при рождении полом. Когда я был_а ребенком и социализировал_ась с девочками, я чувствовал_а себя одной из них. Что же касается моего тела, тут всё сложно. Я спокойно отношусь к своей груди и гениталиям, но волосы на теле ощущаются как инородный объект, как некая зараза.
Поговорив с некоторыми небинарными друзьями, я узнал_а, что они испытывают дисфорию в похожей форме, когда с одними частями тела им комфортно, а с другими — нет. Может ли быть так, что это случай многих (если не всех) небинарных людей? Есть только один способ узнать: научный метод!
Я сделал_а объявление в Фейсбуке (и на своей странице, и в приватной группе), попросив небинарных людей поучаствовать в исследовании из восьми вопросов. Откликнулось десять человек, и я отправил_а им вопросы.
В течении недели я получил_а результаты, и оказалось, что я был_а права: небинарные люди имеют уникальный опыт дисфории.
По мнению медицинских эксперто_к и других источников транс*сообщества, у большинства трансгендерных людей дисфория возникает во время полового созревания — и похоже, что то же самое относится и к небинарным людям.
«Я понял_а, что что-то не так, лет в десять, — говорит Кэй, — но картинка не складывалась, пока кто-то не назвал меня мужчиной года три назад, и я непроизвольно поежил_ась».
«Я всегда знал_а, что я "не как другие девочки", — добавляет Назим, — но у меня не было дисфории до пубертата, который начался лет в девять. В одиннадцать, когда начались месячные, у меня уже была стопроцентная дисфория. В четырнадцать, когда я переш_ла в среднюю школу, я уже говорил_а что мне стоило родиться мальчиком, и называл_а себя “геем в женском теле”».
Для некоторых пубертат — это время, когда они впервые почувствовали, что ни «мальчик», ни «девочка» не описывают их полностью. «Я не чувствовал_а себя в своей тарелке среди девочек и женщин лет с восьми или девяти, но я также не чувствовал_а себя сво_ей среди мальчиков. Я не знал_а, что я могу быть гендернофлюидн_ой, пока мне не исполнилось тридцать с хвостиком. Это многое объяснило», — говорит Ами.
Некоторые участни_цы сообщали о дисфории, которая по своей природе была скорее ментальной, а не физической. Джуд говорит:
«У меня очень андрогинное тело, и это вполне соответствует моему гендеру. Мне повезло. Но принуждение к феминности вызывает у меня сильный дискомфорт. Я гендерфлюид и иногда ощущаю себя женственно, но в других случаях я никогда не одеваюсь феминно, чтобы не вызвать у себя дисфорию. Это обострит симптомы моих ментальных расстройств — в основном, тревожности и диссоциации».
На вопрос, чувствуют ли себя участни_цы комфортно с одними частями тела и некомфортно с другими, большинство отвечают положительно. «Большую часть времени мне нравится моя грудь, — говорит Ами, — и я никогда не хотел_а, чтобы она исчезла. Но я совершенно точно хочу другие гениталии, и мне бы хотелось не быть так_ой округл_ой. Я не имею в виду толст_ой (хотя я так_ая и есть). Я имею в виду менее выраженные бедра, меньшую схожесть с песочными часами».
Кэй говорит, что они спокойно относятся к своим гениталиям, но их дисфория «в основном связана с грудью». Даниэль говорит, что их дисфория привела к расстройству пищевого поведения: «Я хотел_а достичь ровной узкой талии, как у моих друзей-мужчин, — говорят они, — но мое тело было и остается округлым».
Практически все участни_цы говорят, что интенсивность дисфории зависит от обстоятельств. Ингрид говорит, что, по шкале от 1 до 10, их дисфория в среднем колеблется в пределах от 5 до 10. Ами говорит, что в иные дни они чувствуют себя «на сто процентов комфортно», но в другие дни они «не хотят, чтобы их даже видели».
«Моя дисфория колеблется практически ежечасно, — говорит Дэйлин. — Я могу чувствовать себя прекрасно, посмотреть в зеркало, расстроиться из-за того, что я вижу, — и мой день испорчен. Хорошая новость: похоже, я могу подсознательно отключать свою дисфорию, когда иду на работу. Я не уверен_а, почему так происходит, но, очевидно, это весьма полезно».
Также, как и многие бинарные трансгендерные люди, некоторые небинарные люди совершают медицинский переход. И Ингрид, и Дэйлин в настоящее время принимают гормоны и надеются в будущем сделать необходимые им операции. Тем не менее большинство участни_ц всё ещё в раздумьях о совершении перехода. «Если я решу обзавестись детьми, — говорит Назим, — то в идеале я бы хотел_а кормить [их] грудью, и не похоже, чтобы вокруг было много докторо_к, которые были бы достаточно компетентны провести операцию так, чтобы я мог_ла это делать».
Несмотря на смешанные чувства от медицинского перехода, все участни_цы сообщили, что использование других местоимений и способов самовыражения могут всё изменить.
Джуд говорит: «В основном я ношу маскулинную одежду. У меня "мужская" прическа и всё такое. Я разговариваю об этом с людьми, которым доверяю. На работе и в обществе я по большей части пускаю все на самотек, хотя люди, судя по всему, воспринимают меня мужчиной почти в той же степени, что и женщиной, и не знают, что с этим делать. По моим ощущениям, мой гендер чаще всего воспринимают как женский, но при этом люди часто говорят, как_ая я “мужиковат_ая” и все в таком духе».
Назим также отмечает существенные изменения за последние годы: «С тех пор, как я узнал_а термин "небинарный", моя дисфория стала почти переносимой. Просто зная, как называется то, что я испытываю, я чувствую себя намного лучше. Когда я понял_а, что идентифицирую себя как трансгендерного человека и начал_а пользоваться исключительно местоимениями “они/их” (это произошло только в начале этого года, хотя [термин] “небинарный” я узнал_а три года назад), это также сильно её ослабило».
Долж_на отметить, что я не учен_ая и моя выборка довольно маленькая. Очевидно, это не уровень статьи в научном журнале. Тем не менее я надеюсь, что этот эксперимент пролил немного света на уникальный опыт небинарных людей, испытывающих гендерную дисфорию.
В идеальном будущем медицинские работни_цы будут относится к дисфории у небинарных людей более серьёзно и смогут предоставлять небинарным людям надлежащую медицинскую помощь. И я очень надеюсь, что настанет тот день, когда ни мне, ни другим гендерно-небинарным подругам и друзьям не придется больше отвечать на обвинения в «поддельности».
Об автор_ке: Трэв Мамонэ — бисексуал_ка, гендерквир (они/их, пожалуйста), атеист_ка/гуманист_ка, блогер_ка и подкастер_ка.
