Это событие меня полностью изменило. Впервые в жизни я почувствовала, что владею своим телом.
Помню, как я поздно ночью сидела на полу своей первой квартиры и тайком пыталась найти в интернете хоть какую-то информацию о том «дефекте», который мне приходилось скрывать всю свою жизнь. Я думала, что никто во всем мире не переживал ничего подобного. Я практически ни с кем не обсуждала этот вопрос. Нечего и говорить, что моя психика была травмирована операциями, через которые мне довелось пройти.
Клик за кликом пробираясь по интернету, я обнаружила блог Кэри Костелло «The Intersex Roadshow». Там я прочла пост о том, как прячут информацию об интерсексности от людей с приписанным при рождении мужским полом, имеющим интерсекс-черты. Вместо этого тела этих людей называют ущербными или безобразными. О том, чтобы признать их вариантами нормы биологического пола, не идет и речи.
Я еле сумела дочитать этот текст до конца. Эти сведения перевернули все мои представления о том, кто я есть. В голове проносилась вся моя жизнь, все мои размышления о себе самой.
Уставившись в монитор, я осознала: «Черт, он имел в виду меня». Я спрашивала себя снова и снова, как я могла не знать всего этого раньше.
Следующие несколько дней я провела в попытках нагнать упущенное время, поглощая как можно больше информации об интерсексности. Как только я обрела свою идентичность как интерсекс-человек, мне стало намного легче, ведь я больше не винила себя за то, кем была. Я осознала, что со мной все в порядке.
Теперь я была зла на тех, кто попытался и почти преуспел в том, чтобы «исправить» мои особенности с помощью скальпеля. Мне довелось пережить несколько операций, и за это время врачи ни разу не дали мне возможности сделать выбор.
С ранних лет я считала, что обязана иметь «нормальное» тело, иначе мне никогда не быть любимой. Я твердо усвоила, что мне лучше избегать близости с другими людьми, чтобы они не узнали, какое я на самом деле мерзкое чудовище. Мои страхи подтвердились в возрасте двенадцати лет, когда я доверилась сверстникам, рассказав правду о себе, и в результате неделями получала пожелания самоубийства.
Поддержи меня тогда хоть кто-то, было бы куда легче справиться с той многолетней болью, которую я испытывала из-за стигматизации тел интерсекс-людей. Вместо этого люди просто безучастно наблюдали, как я угасаю. Даже члены семьи не предприняли ровным счетом ничего, когда я погрузилась в состояние тяжелой суицидальной депрессии.
Получая свой диагноз, мы зачастую остаемся без ответов на наши вопросы. С тех пор, как в медицинских кругах перестали использовать термин «интерсекс», бороться с окружающей нас стигмой стало сложнее. Новое понятие «расстройства полового развития» способствует тому, что это явление патологизируют, а нас «лечат», ведь «это болезнь». В результате врачебный кабинет — далеко не то место, где интерсекс-человек может найти поддержку и обрести свою идентичность.
Чиновники от медицины очень уж охотно поощряют стирание идентичности интерсекс-людей. Думаю, им выгодно, чтобы мы и наши семьи оставались уязвимыми.
Эта уязвимость позволила хирургам забрать меня у матери. Из-за уязвимости мои половые органы вдоль и поперек покрыты шрамами. Уязвимость довела меня до самоповреждений и подталкивала к самоубийству. И она же вновь привела меня на операционный стол.
Работники больниц не смогут набивать свои карманы деньгами, если у них не будет пациентов, а фармакологические компании не получат никакого дохода от отказывающихся от гормональной терапии пациентов. Не стоит забывать, что специальный докладчик ООН по вопросу о пытках критиковал такие медицинские учреждения и организации. Их деятельность была признана антигуманной и жестокой.
Я твердо убеждена, что интерсекс-люди сами должны давать определения своим телам. Эту роль ни в коем случае нельзя отдавать врачам с их корыстными интересами. Мы сами лучше кого бы то ни было знаем свои тела. Мы знаем, что мы не дефектны и не сломаны — мы прекрасны.
