В 2016 году гомельская лесбийская стендап-группа «ТемаVIDOS» вновь взорвала интернет искрометными пародиями и скетчами о жизни современной «тематической» Беларуси. После долгого перерыва девчонки переехали в Минск и провели масштабный «апдейт» сценарной и технической работы.
Настя: Давайте мы представимся. Меня зовут Настя Сулим, это Мария, Руслана и Вета. Мы — группа «ТемаVIDOS», занимаемся юмористическим видео, вы нас знаете. Мы вас тоже знаем. Вы нас знаете лицом, мы вас — информацией.
Вета: Кто-то и лицом знает.
Настя: Ах ты подсадная утка!
Мы давно уже этим занимаемся и будем продолжать, если будем живы. А живы будем, к сожалению, до старости — в такой стране, как наша, это говорится «к сожалению».
Наста: А когда все начиналось, как начиналось?
Настя: Как закалялась сталь? Мы из Гомеля — я и Маша: я там родилась, Маша там училась. Начали снимать в Гомеле, когда еще там жили. Тогда еще не было интернета так, чтобы мы все там сидели, может быть, у некоторых и телефона не было, с интернетом-то понятно. Ты пока скучаешь, Маша, посчитай, сколько лет назад это было.
Маша: Может, лет 10 назад. Расскажи, как сняли «Званый ужин» — это же ты его придумала снимать.
Настя: Сначала мы решили просто посмеяться, снимали на обычный телефон. Была у нас в компании одна девочка… На то время такого, чтобы у кого-то была квартира, целый «флэт», не было. А у нее была, собственная! И, конечно, однажды за чаем мы решили, что нужно пошутить. Все говорили: «Что ты только треплешься, все равно это ничем не закончится», — а я уже вошла в раж. Через несколько дней созвала наших общих знакомых, и мы сделали «Званый ужин». Интернет был постольку поскольку: у кого-то из нас, наверное, была страничка Вконтакте, общая. И мы туда выложили видео только для того, чтобы показать кому-то из знакомых, кто не смог доехать из другого района. А потом люди стали смотреть и смотреть, друзья попросили еще — мы еще что-то сняли. И так появилась целая сетка, какие-то совсем незнакомые люди к просмотру подключились. Так это стало не хобби, а целой жизнью.
Наста: Это был уже сериал или вы снимали отдельные ролики?
Маша: Сначала были пародии на телепередачи.
Настя: На всё подряд.
Маша: Это было логично: если сделали «Званый ужин», значит, дальше что там? «Модный приговор», «Поле чудес» — оно ужасное было, признай?
Настя: Нет, ну сама передача тоже ужасная — логично, что и пародия должна быть ужасной.
Вета: «Битва экстрасенсов» была.
Настя: Еще мы делали рекламки, ни к чему не относящиеся, пародии на «Телемагазин».
Маша: А почему ты решила снимать сериал?
Настя: Мне очень хотелось снимать сериал. Потому что он длинный, он интересный — он покажет нашу жизнь. Через передачу мы можем показать какие-то маленькие части, а через сериал… Если мы уберем все эти штуки, сядем с каждой наедине: «А ты знаешь, у меня было это, это», — и пойдет такое, что ты подумаешь: это сериал. Второй человек рассказывает — и это сериал. Каждый день происходит сериал.
Маша: Почему мне больше нравятся сериалы? Они все время говорят: «Иди дальше».
Наста: Вот ты говоришь, что жизнь как сериал, и если поделиться личными историями, то целый сериал и получится. Значит ли это, что в основе сюжета лежат личные истории, личный опыт? Откуда берется сюжет?
Настя: Мне очень жаль, но самые гадкие видео, самые гадкие факты там — они все основаны на нашей жизни. Со стороны наша гомосексуальная жизнь представляется вот такой. Это сюжеты, которые постоянно происходят рядом с нами, какими бы они ни были ужасными. Многие пишут: «Фу, этого не может быть!» — а ты смотришь на страничку этого человека и думаешь, что как раз с ним это и могло быть. Наша жизнь отличается от «натуральской»: как бы мы ни хотели растить собачку, вешать картину на гвоздик, чтобы рядом кто-то читал газету, этого все равно не будет — она другая.
Наста: В ваших сюжетах много юмора. Это, скорее, стеб?
Руслана: Это преувеличение, гипербола. Чтобы все казалось «сочнее», чтобы было понятнее, интереснее. На бытовом уровне многие бы не поняли, поняли бы превратно. Я не участвовала в старых видео, поэтому озвучиваю сейчас свое мнение. Тогда создавалось впечатление, что девчонки просто ржут над собой, высмеивают… Там ведь такие вещи асоциальные. Существует мнение, что тематическая жизнь примерно такая. Вот в сериале и показано, какая, только преувеличено в несколько раз. Не нужно это воспринимать всерьез, ведь вся наша жизнь — это юмор.
Наста: Т.е. это элемент самокритики?
Настя: Самоирония. С ней легче смотреть на свою жизнь, легче жить. Когда возникают проблемы, ты смотришь как будто со стороны, как в кино. Это моя личная привычка и уже привычка всей команды. Ты смотришь на себя, потом отталкиваешь проблему, смотришь на нее со стороны и видишь, что это смешно. А когда это смешно, это уже не проблема. Ты можешь рассказывать о своих проблемах и смеяться. Помимо нашего общего увлечения мы все друзья. И когда мы говорим о своих проблемах — если бы вы послушали, было бы стыдно... Мы плачем от смеха.
© Видео. Сериал «Реальные девчонки», 1 серия
Наста: Можно ли сказать, о ком этот сериал? Кто его героини?
Настя: А вы его точно смотрели?
Наста: Да, но как вы сами их описываете?
Настя: Я понимаю, что Минск, наверное, более культурный, но в других городах люди — не москвичи, не минчане. Они не ходят в клуб «Б2», не ездят на «бэхах». Там люди стоят на лавках и пьют пиво — и у этих людей тоже есть чувства, есть любовь. Их жизнь — такая. И чем меньше город… Даже в Минске мы столкнемся с ситуацией «это бывшая моей бывшей, а это уже будущая моя, которая с бывшей» — это даже в больших городах, а что в маленьких? Это истории об этих людях, о простых, которые ходят в магазин, приходят домой, дружат своим, естественно, закрытым кружком.
Маша: И непонятно, чем они отличаются, как ты говоришь, от «натуральской жизни»: они делают то же самое, приходят домой, зажигают свечки, романтический ужин устраивают.
Настя: Так, у тебя роли больше нет.
(Смеются)
Жизнь отличается — мы не строим ее, думая о будущем, как бы нам ни хотелось.
Вета: Вот ты режешь сейчас без ножа.
Настя: Я знаю, все всегда говорят «неправда», но на самом деле, если покопаться в себе, то там всегда это лезвие ножа — соскользнешь или нет…
Вика: Как вы друг друга нашли? Вы с Машей познакомились в Гомеле, ты уже говорила. Руслана, а ты говорила, что уже смотрела видео. Какие связи вас переплели?
Руслана: Я в принципе в интернете очень редко сижу. Сериал очень нравился девушке, с которой я тогда встречалась, и я посмотрела вместе с ней пару видео. А через много лет они меня нашли, через несколько колен знакомых.
Маша: Когда мы приехали в Минск, мы никого тут не знали. У нас была роль, под которую мы искали конкретного человека, — знали, как он должен выглядеть. И по знакомствам нашли Руслану.
Вета: Это был единственный кастинг, который проводился в группе.
Руслана: Они написали, я уже знала, о чем идет речь. Я вообще люблю всякие интересные штуки, мы встретились — и так все началось.
Вика: А состав участниц теперь будет постоянным?
Вета: Скорее, он будет расширяться.
Настя: Люди будут приходить и уходить, но костяк будет постоянным — это мы и еще одна девочка, которую вы знаете как Ёлу или Лену. Она всегда была с нами и будет. Если кто-то из ваших читателей желает к нам присоединиться, то пусть не стесняется написать.
Вика: А как вы переехали в Минск?
Вета: Настя тут училась, Маша переехала три года назад, а я — шесть.
Настя: Так получилось.
Наста: Как вы думаете, переезд отразится на сериале?
Руслана: Если вы смотрели прошлый сериал и новый, то разница уже видна. Стиль один, но по ощущениям совсем другое.
Маша: И сейчас не лучше.
Настя: Но и не хуже.
Руслана: Моим знакомым этот сериал нравится больше.
Маша: А меня спрашивают, почему в этом сериале мы все время лажаем.
Вета: Раньше аудитория была больше, была целая группа.
Вика: Я думаю, что это случается с любыми проектами: когда ты выдаешь серию за серией, все «приваливаются», а когда потом случается пауза, некоторые вещи приходится повторять. Я думаю, это совсем не страшно.
Настя: Я тоже так думаю, тем более что мы переформировали коллектив сейчас.
Вика: А как у вас внутри группы распределяются функции? Кто за что отвечает?
Руслана: Кто из нас босс?
Настя: Где нужно говорить картавые фразы — там Руслана говорит.
(Смеются)
Вета: Настя — двигатель.
Руслана: Я актер.
Настя: Мы все вместе додумываем, Маша много чего додумывает. Вета — оператор.
Вика: А кто пишет сценарий?
Вета: Настя делает почти всё.
Настя: И перед каждой съемкой…
Руслана: …она дает нам маленькую шоколадку!
Маша: Да, мы работаем за еду.
Наста: Вы говорили о том, что проект раньше и сейчас — это разные вещи. А что есть общего, есть ли какая-то связь, что-то важное, что оттуда взяли?
Настя: Это жизнь. Как живем, так и будем снимать — это оттуда перетекло. Перетекли типы людей: можно сходить в четыре разных клуба, поехать и в Питер, и в Москву — мы все равно увидим там одни и те же типы людей.
Наста: А героини?
Настя: Темы перетекли, а герои, конечно, будут другие. Дело в том, что и телевидение за три года, пока мы не снимали, шагнуло далеко вперед. А мы же группа пародий — мы заимствуем у телевидения, идем за ним. Поэтому будут пародии на сериалы, которые сейчас идут. Например, первая серия и вообще вся линия нашего проекта построена на новом сериале «Озабоченные» — о том, как к людям приехали родственники из деревни.
Маша: Это очень трэшовый российский сериал. Первый наш сериал был похож на «Реальных пацанов» ТНТ, этот — на «Озабоченных»…
Вета: И на фильм «Самый лучший день».
Настя: Естественно, будут и маленькие видео — они независимы от сериала, чтобы те, кто не хочет смотреть сериал, не были «вынуждены смотреть» по принципу «нет больше Л-комедий, мы в СНГ умираем без юмора». Не хотите сериал — пожалуйста, мы начали выпускать 30-секундные «малышки», как делают иностранцы: всякие «10 причин» и т.д. Будут и пародии на фильмы.
Вика: А вам поступали уже предложения о сотрудничестве, предложения помощи?
Настя: Самое время спросить про малиновое варенье. Поступало один раз, от иностранцев, такое гибкое и липкое, что я на него не согласилась. Теперь, когда я стала повзрослее, я думаю: может, надо было попрогибаться… Но мне так не хотелось прогибаться и из-за денег терять лицо, делая то, что от нас хотели. (добавл. — летом 2016 «ТемаVIDOS» побывала в Вене, и это уже был совершенно иной опыт — позитивный на 100%. Это было взаимодействие с прекрасными людьми, которые разделяют наши ценности).
Вика: Т.е. вас хотели коммерциализировать?
Настя: Да. Не то чтобы они из-под копытца сыпали — нас покормили завтраками, а потом начали давить, давить... Но я не хотела менять нашу линию. Это был негативный опыт, потому что это были липкие люди. Например, они не знали, что я хорошо понимаю английский, и то, что я говорила, они переводили не так.
Маша: Они переводили, что тебя угнетают в этой стране?
Настя: Вроде того.
Руслана: Хочется делать то, что делаешь, и получать удовольствие. Это изначально не был коммерческий проект — это самовыражение. И когда от тебя чего-то требуют, тут завернута не только идея: все друг от друга что-то хотят получить. Но мы друг другу не подошли.
Настя: Но мы ездили выступать перед шведами в Киеве. Представляете, перед шведами — в Киеве! Есть у нас такое видео, называется «Камин Аут» — там как раз высмеивается вся эта ситуация. Я очень давно кручусь во всех этих делах, с 18-20 лет, и я посмотрела, как все это делается. Чем выше люди, тем меньше им интересно, как живут «внизу». Так вот, про видео «Камин Аут» — шведы смеялись. Потому что это правда, это такая система. И потом они вышли с нами на откровенный разговор, без маски — это было интересно.
© Видео «Камин Аут».
Настя: Мы должны справляться сами, сами бороться с гомофобией здесь, должны хорошо себя вести на работе, потому что по нам на работе судят обо всех лесбиянках…
Маша: А почему ты тогда показываешь, что все лесбиянки бухают?
Настя: А я нам показываю, нам самим! Это тоже часть юмора.
Руслана: Люди могут посмотреть со стороны и понять, что это абсурдно, что лучше я не пойду бухать, а пойду выучу что-нибудь.
Вика: А как вы определяете свою целевую аудиторию? Смотрят «только свои»?
Настя: 18+ — и пожалуйста, смотри. У нас среди зрителей много гетеросексуалов, много мужчин — всем смешно, потому что каждый видит свое. В роликах же не показывают сиськи-письки: можно подумать, что это бесполая игра людей, как в «Городке» или еще где-то. Конечно, есть и специфические шутки — например, если сказали про бучей, то никто другой не поймет…
Руслана: В сюжете есть универсальные линии, они подходят как для гетеросексуалов, так и для гомосексуалов.
Наста: А внутри команды, когда вы продумываете сюжет, представляете, кто вас смотрит?
Настя: Когда мы придумываем, бывают такие шутки — дно, ниже плинтуса. В основном это я. Девочки говорят мне: Настя, люди выключат компьютер, закроют крышку просто, давай чуть-чуть поднимем. И мы начинаем их крутить, чтобы поняли все: и в «дутиках», и в шарфиках, и в цветных пальто.
Две фотографии участницы проекта «ТемаVIDOS» Насти. На снимке слева девушка стоит на фоне стены с плакатами. На ней розовая кофта с пуговицами на груди, янтарные бусы, рыжий парик с волосами до плеч, челка заколота заколкой со стразами. На девушке легкий макияж, она чуть улыбается и смотрит в камеру. На правом снимке – крупный план лица. На девушке белый платок с цветочным узором, из-под косынки выбивается седой парик, виден воротник фиолетового халата с черным кантом, из-под халата торчит край другой одежды. На Насте очки и грим: брови прокрашены серым, на губах красная помада, на левой щеке под глазом нарисована крупная родинка. Девушка корчит гримасу. Маша: Люди, у которых юмор занимает мало места в жизни, очень серьезные, относятся к нашим видео отрицательно. Они не считывают контекст, смотрят плоско: «Почему они все пьют, почему все изменяют, почему все страшные — не могли найти красивых?».
Вика: А в какой форме высказывают негатив и критику? Пишут в комментах?
Маша: Пишут «Мне за вас стыдно».
Вика: Это лесбиянки пишут?
Маша: Да. Наверное, они очень одухотворенные, раз говорят, что у нас что-то не в фокусе, что в муви-мейкере мы делаем некрасивые заставки…
Настя: Ну, это про первые говорили, теперь все гораздо качественнее.
Маша: А теперь они просто пишут, что мы уроды.
Вета: Это цитата.
Маша: Человек с аватаркой, на которой стоит Земфира, пишет: «А покрасивее никого не нашлось?»
Настя: Ну, Земфира-то покрасивее будет. Может, это вообще она писала!
Вета: Я знала, что она нам напишет и найдет меня!
Вика: Мы сегодня читали комментарии — они в основном очень позитивные. Вы что-то потерли?
Настя: Мы никогда ничего не трем в группе. Как сказал Дали, «пусть о вас говорят; на худой конец, пусть говорят хорошо». Люди же не со зла говорят, а от защиты какой-то — ну и хорошо, это их мнение, мы же для этого и разные. Говорят плохое — и тут же добавляются.
Руслана: Многие приходят и говорят, что это криво и плохо сделано, но я всегда думаю: а сделайте лучше! Сейчас камера есть у любого мобильного телефона — сними, сделай себя краше, свою соседку краше, показывайте, на что вы способны, тогда будет интересно разговаривать. Давайте реально смотреть на вещи: можешь сделать лучше — иди и сделай, зачем критикуешь?
Маша: А я тоже люблю критиковать и могу критиковать то, в чем не разбираюсь. Я должна написать книжку, чтобы раскритиковать чью-то книжку? Нет! Белинский не писал книжки — он разносил чужие в пух и прах.
Наста: В вашем названии — слово «Тема». Про что это слово — про женщин, про гомосексуальность, про лесбиянок? Когда смотришь ваши видео, бросается в глаза, что там вообще нет мужских персонажей. И хотя вы говорите, что ролики можно смотреть как «бесполые», они про жизнь женщин. Важно ли это для вас?
Руслана: Давайте реально смотреть, как у нас живут женщины. В 20 ты вышла замуж, в 25 родила второго ребенка… Для меня «тема» — это только про лесбиянок, такой девчачий сексуальный мир.
Настя: Поэтому в «ТемаVidos» больше темы, чем видоса.
В чем отличие нашего контекста от иностранных видео, даже питерских? В Питере ты можешь выйти, спросить: «Кто хочет сниматься? Ты пойдешь, а ты, а ты?» Боится — через два человека ты еще актера найдешь. У нас же: «Девочки, вам нравится?» — «Да, нравится». — «А ты готова, что мама твоя увидит, что брат увидит?» — нет, далеко не все готовы. Многие говорят: «Я очень хочу, но это же увидят все». Люди работают на заводе, мои работали и работают на заводе до сих пор — одна пересилила себя, рассказала, но… В Беларуси люди боятся, они хлеб идут покупать — оглядываются, не говоря о том, чтобы сниматься.
Некоторые и хотели бы сниматься, но не хотят делать то, что я написала в сценарии, не хотят изображать таких героев. Но такого не будет. Да, мы все друзья, мы веселимся, снимая видео, хорошо проводим время — это не принудилово, нет никакого «брось смену, приходи в робе» и т.д. Мы договариваемся, встречаемся, когда все свободны… Но у нас есть ответственность друг перед другом. Это не так, что ты придешь и будешь говорить: «Это я хочу делать, а это не хочу». Каждая из нас состоит в этой группе, снимается: мы знаем, что будем делать общее дело, независимо от того, нравится ли нам эта одежда, эта партнерша по сцене. Мы изначально настроены на то, что это съемки, это видео — ничего страшного, если тебя там кто-то обнимет или ты не так выглядишь.
Две фотографии участницы проекта «ТемаVIDOS» Насти. На верхнем снимке у девушки короткая челка и длинные волосы на затылке. Она стоит на фоне белой ткани, к которой прикреплены плакаты. На ней кофта и брюки цвета хаки. Девушка стоит, слегка согнувшись вперед, ноги на ширине плеч, руки немного разведены – она держит их перед собой на уровне бедер. Ее лицо серьезно. На нижнем снимке девушка сидит за столом на офисном синем стуле. Ее волосы собраны на затылке, слева на лицо падает витой локон. На ней черный пиджак в полоску и розовая майка с надписями, на шее - кулон. На столе перед ней: монитор с фотографией моря, клавиатура, канцелярские принадлежности и папки, чашка с чаем, которую девушка придерживает за ручку левой рукой. Правая рука лежит на столе. На стене за ее спиной – радужный флаг и листы с печатным текстом.Милана: Как вы распределяете между собой персонажей? Когда пишется сценарий, кто-то говорит: «Я чувствую, что это мое темное альтер-эго, я ее сыграю», — или Настя как жесткая режиссерка раздает роли сама?
Маша: Поскольку нас пока очень мало, приходится с этим считаться при написании сценария. Иногда роль пишется под конкретного человека. Например, когда Настя говорит, что нужен кто-то «страшный и большой» — у нас его нет, это Настя будет делать страшное лицо, надевать смешную шапку. А в прошлом проекте сначала были расписаны герои, а потом их распределяли.
Настя: Вообще я не даю выбора. Это моя команда актеров, я ее собрала для работы. Если актеры будут перебирать мои записочки и выбирать, кому что больше нравится, нормальной работы не будет. Они должны слышать режиссера и делать то, что у них получается.
Маша: У нас только с Русланой так получилось: был написан образ, и мы искали конкретного человека.
Настя: Когда пишется сценарий, я сразу вижу фильм, то видео, которое у нас получится. И если я задумываюсь, правильно ли это, то «возвращаюсь» к такой сцене в мыслях, как на перемотке. Нет смысла придумывать, кто что сделает: я уже вижу в голове, что и как Маша скажет, во что Руслана будет одета, как Вета повернет камеру.
Милана: Когда я смотрю видео, я вижу, что важной темой в них являются классификации, типажи. А какую роль это сыграло в вашей жизни? Слова «буч», «дайк», «фем» — беларусская ли это тема для вас?
Настя: Мне кажется, это к нам пришло, это иноземное. Вы сами пишете о полчищах и тысячах странных названий…
Руслана: Ты сейчас уходишь в другое. А что с классификацией внутри Л? Она же старая как мир, я даже не знаю, откуда она пошла.
Маша: Но сейчас же никто не хочет вписывать себя в нее.
Руслана: Потому что никто не хочет быть шаблоном, все хотят быть индивидуальностями. На самом деле, каждый приблизительно понимает, к какому типу он относится — со временем в видео все стало очень четко.
Настя: Ну, это про типы людей.
Милана: Я скорее думаю про маленькие видео, про эти подписи «буч», «дайк», про соответствующий антураж. Сколько в этом стеба, а сколько серьезности? Как эти слова работают для вас?
Настя: Вы же видели комменты под видео? Там бучи и фотки свои скидывают, и пишут «у моей знакомой такое было». Они реальные люди. Это как фильмы — хороши тем, что смотришь и думаешь: «Ой, это как у меня». Это и цепляет. Это часть нашей жизни.
Руслана: Наша внешность очень связана с внутренним миром, но всё же всё очень относительно: если я буч, это не значит, что я не люблю цветы. Помните, когда вышел сериал L-world, как все начали себя делить, под всех там косить. Вот это было интересно! Можно сказать, у меня юность прошла не зря!
Милана: Как по вашим ощущениям, на улице вас узнают?
Маша: Да.
Настя: Узнают. Я как-то ездила в Екатеринбург, пошла в ночной клуб, и ко мне подошли, в плечо пихнули, говорят: «Это ты!». Потом я была у друзей в Перми, недалеко от Екатеринбурга, мы первый раз увиделись, и они шепчутся: «Знаешь, на кого ты похожа?» И говорят мне, на кого же я похожа. «Только та покрасивее». Вот в туалете общественном недавно узнали. У нас был еще один проект, не связанный с темой — он был про Гомель: про маму с дочкой, который обсуждали всякие городские новости. Вот в связи с ним о нас много писали гомельские СМИ, и люди узнавали и меня, и вторую девочку, Олесю, которая там снималась.
Вика: Я тоже здесь не живу с рождения, я приехала в Минск в 17 лет, когда в универ поступила. И в моем опыте слово «тема» — это лесбиянки, которые тусили на «Панике», в «Вавилоне», когда там были всякие свои компанейские дела. Для меня это слово из тех времен, которых я не застала, и я его использую редко, кроме всяких прикольных штучек типа «типичная тема» или «философия темы».
Настя: А для вас тема сейчас есть?
Маша: Для меня это тоже старое слово. Я вспоминаю: когда мне было лет 17, я приехала в Минск на концерт Сургановой. Вписалась к девочке, с которой познакомилась на сайте знакомств, и она мне говорит: «Не говори «лесбиянка» — нужно гвоорить "тема"». Я спрашиваю: «Почему?». А она: «Темы здесь говорят только так». Для меня это такое воспоминание — я помню, что этот концерт снимала еще на пленочный фотоаппарат. Это было так давно...
Руслана: Старое-то оно старое, но оно же очень хорошо вуалирует. Ты разговариваешь, и люди вокруг не развешивают уши, когда это не уместно.
Маша: Окей, в каком контексте нужно говорить это слово? «Она в теме» — почему нельзя сказать «она лесбиянка»?
Руслана: Потому что неприкольно отбиваться на улице от пьяного мужика, который услышал слово «лесбиянка».
Настя: А еще мы говорим: «Она да?». Или «Она …хм?».
Маша: Она «да»? Так можно сделать «Да-VIDOS».
Руслана: «Тема» — это слово-защита, слово-свой-мир. Мне оно нравится.
Вика: Вы бы хотели, чтобы вам было комфортно в проекте, чтобы вы находили удовольствие в каждой серии или чтобы вокруг что-то менялось, учитывая темы, которые вы поднимаете? Что для вас перевешивает в проекте?
Настя: Ой, ну конечно, надо ответить второе. Конечно, мы хотим, чтобы изменилось, чтобы лесбиянки выбежали и бежали в белых пушистых платьях, чтобы им подавали виски, а они отвечали бы: «Нет, у нас все хорошо, мы зеленый чай пьем, без сахара». Но на самом деле не изменится ничего.
Маша: Ну почему не изменится? Здесь же нет какой-то мессианской функции. Это очень простая штука: когда ты живешь в деревне… А я, например, родилась в деревне — я до 15 лет думала, что лесбиянки живут только в Нидерландах и что мне нужно срочно вскрыть вены и умереть, потому что я не знаю, как туда попасть и мне не дадут американскую визу. А потом ты слушаешь первый альбом Земфиры, и он начинается со слов: «Я ворвалась в твою жизнь, и ты обалдела». Ты думаешь: вот, она же близко где-то живет, наверное, где-то в Москве! А потом смотришь кино, и даже в бразильском сериале появляются какие-то тетки, и ты думаешь: блин, Бразилия, конечно, далеко, но они прямо в сериале, прямо в телевизоре. И чувствуешь себя лучше.
«А если людям в Беларуси показывают беларусских девок, которые работают на кране и не боятся свое лицо показать в этом сериале, то, мне кажется, людям проще»
Им приятнее жить, даже если это плохо и криво сделано, неважно. Главное, что это свои люди, что это не в Америке, что это свой юмор, свои реалии. И они такие, как в жизни, непричесанные…
Настя: Обычные, «такiя, як я».
Маша: И люди чувствуют себя лучше. Особенно маленькие — такие, для которых сделан проект «404», который все время хотят закрыть, мучают там Лену Климову. Я помню себя в 15 лет: мне было плохо, потому что не было интернета, ничего. Мне было хреново в моей деревне, а когда я выросла, я узнала, что в деревне я не одна такая.
Настя: Когда мы начали снимать, мы задумались: а что мы можем посмотреть в принципе, какие сюжеты остались для нас? Если ввести в поисковик «лгбт кино», мы сможем увидеть, как кто-то умирает от рака и все плачут, или от СПИДа…
Руслана: Ну, это же мировая проблема…
Настя: Да, но это же постоянный сюжет, все время, без конца — страдающие и умирающие геи и лесбиянки. Юмора же не было до нас. А ведь действительно, как Маша говорит: эти наши зашуганные белорусы, и это «у iх робяць». И люди в какой-нибудь глуши смотрят и думают: так, а всё же нормально у нас.
Руслана: Действительно, вы обращали внимание, что почти все фильмы об ЛГБТ — о тяжелой судьбе, о страданиях… Много негатива и тяжести. Если ты видишь это подростком, ты всё проецируешь на себя: что тебе будет тяжело, что будет страшно, что ты не такой, что не будешь счастливым, не достоин счастья. Поэтому и хочется какого-то стеба: чтобы ты видел, что на самом деле у любого человека жизнь не сахар, у любого бывает и «разлюбил» в жизни, и «изменил». Но в этом тоже есть юмор.
Настя: Как и у всех комедий в мире, здесь есть психологическая функция, какая-то помощь, разрядка.
Наста: Расскажите о своих ближайших планах.
Настя: Будут и коротенькие видео, и пародии… Хотели сделать пародию на «Давай поженимся» — такой уже там кошмар, в этой передаче… Сериал будет коротким, чтобы никто не засыпал за семечками, — 10-15 минут. Если мы захотим что-то посерьезнее, то снимем настоящее большое кино, но пока это в далеких-далеких планах. Нужно для начала на ноги подняться.
© Фото и видео из личного архива группы «ТемаVIDOS»
