Часто люди пытаются решить проблемы моногамных отношений с помощью ухода в полиаморию. Но если у человека не выходит строить отношения, внятно и честно проговаривать свои нужды с одним партнёр_ом или одной партнёр_кой, то попадание в тупик в полиаморных отношениях — это только вопрос времени.
Что мы ищем, когда говорим о полиаморных отношениях с такой позиции? Экзотику? Моду? Нарушение нормы и/или социальный протест? Количество партнер_ок/_-ов? Свободу выбора? Отсутствие обязательств? Куда ведут все эти вопросы и о чем мы на самом деле говорим? Если разобраться, то мы настойчиво пытаемся обнаружить отклонение от «нормы», т.е. моногамных, гетеронормативных (и не обязательно гетеросексуальных) отношений. Всё сводится, если не к вопросу «А как же свадьба?», то к любопытству, внутреннему осуждению или громким упрекам в легкомысленности и бл***ве. И дело здесь не в том, что кто-то живет «по-другому», а в наших собственных ограничениях, унаследованных с гетеросексисткой системой и приоритетом моногамных отношений.[i]
Ситуация меняется, если отказаться от нормативного взгляда и попытаться посмотреть на полиаморию с точки зрения самих отношений. Полиаморные отношения позволяют строить эмоционально вовлеченные, романтические отношения с несколькими людьми сразу, причем эти отношения не обязательно должны быть сексуального характера.
© Иллюстрация Лены Немик / На фоне синего холма в белую тетрадную клетку стоят два человека. Это фигуры мужчины и женщины – они держатся за руки. Контуры фигур заполняют другие рисунки – это лица и фигуры людей, у них разные выражения. Для лингвистических снобов отмечу, что термин полиамория нередко критикуют за сочетание греческого -поли- (несколько, много) и латинского -амор- (любовь) корней. С точки зрения «человека с лупой» разумнее было бы говорить мультиамория или полифилия, но последнее уж очень напоминает психиатрический диагноз или сексуальное извращение из работ Р. фон Крафта-Эбинга, одного из пионеров патологизирующей психиатрии и сексологии ХIХ в.[ii] Возможно, смешанный «греколатинский» вариант закрепился, чтобы уйти от стигмы, связанной с разного рода «филИями», а возможно кто-то увидит в нем инклюзивность и попытку отказаться от нормализации.
Размер полиаморной ячейки общества может быть самым разным. «Полекулы» — от англ. polecule, по аналогии со словом molecule и формой молекулы — могут отличаться друг от друга. Они могут иметь «костяк» из двух-трех человек с «ответвлениями» или могут на равных правах включать всех участниц и участников. Партнер_ы и патрнер_ки могут иметь связи как внутри отношений, так и вне их. Полиаморные отношения могут быть вполне «моногамными» и не выходить за пределы семьи, а могут иметь более свободную структуру. Самый большой полиаморый кластер, который я встречал, насчитывает восемь человек. Причем, все участвующие не живут одной коммуной, но часто видятся все вместе и отдельными группами и стараются уделять всем и кажд_ой/_-ому часть времени. Снова отмечу, что речь идет о внимании и вовлеченности в жизни друг друга, а не только о сексе.
Кстати говоря, полиаморность может быть вариантом для асексуальных людей.[iii] Секс зачастую воспринимается как неотъемлемая часть отношений, а иногда — как залог их стабильности, поэтому наличие секса в той или иной степени ожидается обществом. Хотя потребность в сексе, равно как и в его разнообразии, у кажд_ой и кажд_ого человека разная. С этой точки зрения полиамория позволяет асексуальным людям чувствовать себя любимыми и оценнёными, но не испытывать при этом прессинга к сексуальным отношениям или чувства вины за «уход» от секса.
Если подходить к полиамории с нормативной позиции, то чаще обращают внимание на структуру — сколько человек, где живут, кто главн_ая/_-ый/_-ые и проч. То есть происходит своеобразное «сканирование» отношений на предмет соответствия структуре традиционной семьи. Но при таком подходе теряется суть самих полиаморных отношений, а именно — возможность ценить присутствие дорогих в твоей жизни людей без предъявления социального контракта. То есть речь идет о том, что можно строить отношения с человеком без социально предписанных ожиданий только потому, что ты моя или мой девушка, парень, партнер, партнерка, любовница, любовник, жена, муж, увлечение, искушение, запасной вариант, тихая гавань, широкая спина и т.д.[iv] Причем каждое из приведенных слов — это социальная позиция, которая приходит с «контрактом»: как бы мы себя ни позиционировали, какими бы прогрессивными и социально освобожденными (liberated) мы себя ни считали, всё меняется в те секунды, когда мы определяем отношения и как-то «называем» человека в своей жизни.[v]
© Иллюстрация Лены Немик / На берегу из тетрадной клетки по обе стороны от синей реки лежат люди. Они смотрят на реку, друг на друга, кто-то закрыл глаза. Некоторые из них трогают воду реки: в ней плавают разноцветные нити, соединяющие их. Отсутствие терминов/ярлыков, а вернее — невозможность их использовать, чтобы обозначить роли (а значит, обязанности) в отношениях, являются важным качеством полиамории. Как обозначить множественность людей, вовлечённых в отношения, а также разную степень интенсивности этой вовлечённости? В некоторых случаях люди предпочитают использовать традиционные термины родства, но с новым значением. Например, моя знакомая называет своих партнёр_ов Boyfriend 1.0 и Boyfriend 2.0, а другая знакомая иронично говорит «моя узаконенная супруг_а» и «моя неузаконенная супруг_а». Но чаще используются слова партн_ёр и партнёр_ка. Последнее показательно, т.к. также показывает и уровень уважения к друг другу и «горизонтальность» отношений — там нет главн_ых, а люди уважают решение другого человека быть частью твоей жизни. По большому счёту, возможность уйти всегда есть, а человек выбирает тебя и с уважением относится к твоему выбору партнёр_ок и партнёр_ов.
Отмечу, что «непопадание» в ожидаемые роли в полиаморных отношениях вовсе не означает отсутствие обязательств. Скорее, это другой тип социального контракта, не основан на отношениях собственности, который характерен для для патриархатной культуры, когда женщина считается средством социального обмена, а дети — собственностью мужчины-патриарха.[vi] Люди, состоящие в полиаморных отношениях, берут на себя ответственность другого рода: они открыто обсуждают, как они хотят строить отношения и чего хотят избегать, а также понимают, что стабильность их отношений зависит от счастья человека рядом. Поэтому «фокус» смещается со стремления соотвествовать культурным ожиданиям на удовлетворение личных нужд и счастье кажд_ой и кажд_ого члена полиаморной семьи.
Одна из самых больших сложностей для выстраивания полиаморных отношений — это непонимание того, во что человек ввязывается. Часто люди пытаются решить проблемы моногамных отношений с помощью ухода в полиаморию. Но если у человека не выходит строить отношения, внятно и честно проговаривать свои нужды с одним партнёр_ом или одной партнёр_кой, то попадание в тупик в полиаморных отношениях — это только вопрос времени.
В полиаморных отношениях партнёр_ок/_-ов несколько, а это значит, что объём «переговоров» удваиваться, а то и утраивается. Во многих случаях «полекулы» (полиаморные семьи) практикуют совместные «деловые» ужины, во время которых обсуждаются именно те моменты, которые позволяют или не позволяют людям чувствовать себя комфортно в отношениях. Иногда помогает просто озвучить те преграды и ограничения, которые мешают жить. То есть, отношения строятся на отрытой коммуникации.
© Иллюстрация Лены Немик / На сером фоне — спина человека в кружевных трусах. У человека длинные красные волосы, они опутывают всю картинку. По волосам стекают капли воды. Человек сидит перед синим овалом зеркала и смотрит в него. На спине — множество рисунков-татуировок: это сердечки и инициалы в разных комбинациях. Другая группа проблем связана с тем, что многие путают полиаморию и свободные отношения. Если полиамория предполагает наличие романтических отношений с несколькими людьми сразу, то свободные отношения больше характеризуют пару, которая допускает сексуальные отношения вне партнёрства. Условия таких отношений могут быть самыми разными — от полной анонимности (т.е. делай, что хочешь, только мне не говори) до четкого списка правил: без секса в нашей постели, каждый раз рассказывать о своих связях, всегда ночевать дома и т.д. При такой договорённости иногда возникают проблемы с тем, что один/одна из партнёро_-ок имеет больше связей вне отношений, или её/его избранни_цы/_-ки более сексуальны и т.д. Может возникает ревность и зависть — кто-то имеет больше секса, чем я; у кого-то секс лучше, чем у меня; ой, а со мной такого в постели не делают; а вдруг меня бросят и пр. Что снова приводит к вопросу о честной и открытой коммуникации и понимании того, чего хотят парнёр_-ки в отношениях — новых ощущений? Сексуального разнообразия? Покоя и больше времени для себя?.. Если так, то разумнее называть вещи своими именами и не пытаться решить эти вопросы с помощью полиамории.
Чувство вины — это еще один признак того, что полиаморные отношения не работают. Измена, в её традиционном понимании, невозможна в полиамории, т.к. все знают, что у вас или у всех есть несколько партнер_ок/_-ов. Если вам неловко за отношения с несколькими людьми сразу, то возможно вы или кто-то из ваших партнёр_ов/партнёр_ок на самом деле ищете моногамии. А чувство вины может быть признаком созависимых отношений или пассивно-агрессивных манипуляций.
Ревность также достаточно хорошо показывает, насколько человек открыт_а к полиаморным отношениям. Ревность является отражением права сексуальной собственности, которое мы впитываем с патриархатной, гетеронормативной культурой. То есть речь идёт о том, что мы «традиционно» воспринимаем супруг_/супруг_ов, парнер_ок/партнер_ов через призму принадлежности и обязательств. Быть верным или верной — одна из форм такого контракта, когда если не ожидают моногамности, то втихаря на нее надеяться. Причём ревность может проявляться не только по отношению к сексуальной верности, а ко вниманию, времени, проводимым вместе занятиям и т.д. Но по большому счёту всё сводится к страху быть или остаться одной/одному и чувству собственной неполноценности, раз парнёр/_-ка/_-ры проводят больше времени с кем-то ещё.
© Иллюстрация Лены Немик / На тетрадной клетке растянулся синий лист в рамке. На нем множество рук пишут разные имена и их комбинации: «Котя + Артур», «Оля + Миша + Аня», «Данила + Яна + Борис». К некоторым цепочкам имен дописываются новые имена: «+ Ксю», «+ М.». Вокруг сердечки и смешные рожицы, как рисунки на школьной доске. Подчеркну, что я пишу этот комментарий без осуждения или чувства морального превосходства, поскольку понимаю, что наши социальные страхи во многом обусловлены обществом и культурой и зачастую сидят у нас под кожей без возможности их чёткого осознания. Как с этими страхами справляться — вопрос личный и заслуживает отдельного разговора. Но наличие ревности, вины или «неуюта» в полиаморных отношениях заставляет задуматься о том, что вы на самом деле ищете?
В заключение хочу сказать, что каких-то конкретных рецептов, как быть в полиаморных отношениях, нет. Это всегда работа над собой, переосмысление себя в обществе и общества в себе и — если повезет — вы придёте к выводам, с помощью которых можно расти дальше.
Если трезво оценивать отношения, то ожидать от одного человека удовлетворения всех своих потребностей — жестоко. Люди не рассчитаны на такие нагрузки, нам сложно справляться со всем сразу, а полиаморные отношения дают возможность одновременно получать любовь и поддержку от разных людей. Вопрос в том, насколько и на каких условиях мы готовы всё это принять.
[i] Об этом, например, пишет французский социальный теоретик_ Мишель Фуко. См.: М. Фуко. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности (М.: Магистериум, 1996); Рождение биополитики (М.: Наука, 2010) и др. произведения.
[ii] См., например: Р. ф. Крафт-Эбинг. Половая психопатия (М.: Книжный Клуб Книговек, 2013) и др.
[iii] Асексуальные люди часто не испытывают потребности в сексе, но, как и все, хотят эмоциональной вовлеченности, любви и отношений. См. подробнее: www.asexuality.org.
[iv] Интересно, что мы часто определяем брачные и семейные отношений с помощью фразеологизмов и устойчивых метафор, что привносит еще один «слой» социокультурного кодирования в то, как мы понимаем социальные интституты семьи и брака. См.: А. Першай. Семантика пола: репрезентация гендерных отношений во фразеологии (Вильнюс: ЕГУ, 2014).
[v] О дискурсивной силе «называния» см.: S. Gal. Between Speech and Silence: the Problematics of Research on Language and Gender. In: M. Di Leonardo, ed. 1991. Gender and the Crossroads of Knowledge (Berkley: University of California Press, 1991, pp. 175—203).
[vi] О женщине как средстве социального обмена пишет американская исследователь_ница Гейл Рубин. В свою очередь, Рэндалл Коллиз, американский социолог_, рассматривает отношения в традиционной семье как сочетание отношений сексуальной, поколенческой и хозяйственной собственности, что также превращает тело в средство регулирования социальных отношений. См.: Г. Рубин, Обмен женщинами: заметки по политэкономии экономии пола. В: Антология гендерной теории. Сост. Е. Гапрова и А. Усманова (Мн: Пропилеи, 2000, сс. 99—113); Р. Коллинз. Введение в неочевидную социологию (гл. V. Любовь и собственность). В: Антология гендерной теории. Сост. Е. Гапрова и А. Усманова (Мн: Пропилеи, 2000, сс. 114—140).
Александр Першай для MAKEOUT
