Я пишу этот текст для «большинства». Для тех, кому в свидетельстве о рождении поставили букву «м» или «ж», и эта буква совпала с их идентичностью. Для тех, кто выглядит «нормально» для своего пола. Для женщин и мужчин, которые идут по улице и знают, что их принимают за женщин и мужчин соответственно.
— Ты параноишь, — говорит мне подруга. — Серьёзно, всем плевать. Никого не волнует, кто какого пола. Люди о своих проблемах думают. А ты просто мнительный.
Наверное, мнительный, думаю я. Тревожность, все дела. Может, всем действительно плевать, а у меня звёздная болезнь. В конце концов, двадцать первый век, кого такие вопросы вообще могут волновать?
Сижу на автобусной остановке, рядом — две молодые девушки. Вижу, как одна кивает в мою сторону и говорит что-то подруге. Незаметно выключаю плеер, наушники не достаю — и так всё хорошо слышно.
— ...Я думаю, девочка.
— Да нет, мальчик.
— Посмотри на руку, у неё браслеты!
Непринуждённо перекладываю руки так, чтобы была видна рука с наручными часами.
— Смотри, а часы мужские!
— Да…
— Значит, всё-таки мальчик.
— А мне кажется, что девочка…
Включаю плеер — ничего нового я уже не услышу.
© Фото Сергея Ткача / По центру чёрно-белого снимка на мосту стоит человек с короткой стрижкой, чуть опустив голову, руки сложены впереди. За спиной у человека – металлическая ограда моста и река, за которой виден город с его деревьями и зданиями. На человеке надета длинная куртка. Впереди – размытый силуэт прохожих. Захожу в туалет в своей поликлинике. Туалет старый, грязный, плохо пахнет и особой радости не вызывает. Из-за перегородки выходит мужчина.
— Это вообще-то мужской туалет!
Думаю: всё окей, действуем по отработанной схеме. Принимаю максимально маскулинный (то есть, серьёзный и угрюмый) вид и говорю низким голосом:
— Я вообще-то парень.
— ...А-а.
Подхожу к унитазу и понимаю, что здесь нет кабинки — просто унитаз за перегородкой. На входной двери никаких задвижек не было. Может войти кто угодно, и я даже не успею подтянуть штаны. Действительно, зачем парням личное пространство.
Мужчина тем временем не уходит: поставил на подоконник сумку и перекладывает в ней какие-то вещи — то в один отдел, то в другой. Периодически оглядывается на меня через плечо.
Выразительно смотрю на него.
— Я уже ухожу, не обращайте внимания, — говорит мужчина и продолжает копошиться в сумке. Снова оглядывается на меня.
Продолжаю смотреть на него до тех пор, пока он не стушуется и не засобирается к выходу. Дожидаюсь, когда звуки его шагов отдалятся от двери. Делаю свои дела так быстро, как могу, прислушиваясь к каждому шороху.
Решаю в следующий раз терпеть до дома.
© Фото Сергея Ткача / По центру чёрно-белого снимка стоит человек с короткой стрижкой, смотрит прямо в объектив. На человеке надета длинная куртка, под которой видна майка и часть надписи на ней: «m no orma». Человек стоит по центру проспекта, между трамвайными линиями, прямо у него за спиной – светофор и знак пешеходного перехода, по обе стороны проспекта – вечерний город, здания, освещённые подсветкой, светящиеся фонари. Слева от человека – здание с колоннами на втором этаже и светящейся надписью «Вечерний Минск». Транспорт — кладезь человеческой нравственности. Еду в автобусе с Глебом, своим партнёром, цисгендерным парнем. В паре шагов стоит нетрезвый мужчина и невозмутимо тычет в нас пальцем, говоря что-то своей подруге (к счастью, трезвой и неразговорчивой).
Прислушиваюсь.
— Вот тебе нравятся ТАКИЕ парни?
Под «такими», видимо, подразумевались моё феминное лицо и длинные волосы Глеба.
— У тебя перцовый баллончик при себе? — спрашивает Глеб, и я понимаю, что дело уже не в моей тревожности.
— Погоди, так это девушка?! — мужчина приглядывается ко мне и оглашает ржанием весь автобус.
За ситуацией наблюдает всё больше людей: кто-то раздражённо смотрит на пьяного мужчину, кто-то раздражённо смотрит на нас — так или иначе раздражены почти все.
— Мне вот интересно, — продолжает мужчина, указывая на нас (его собеседница с каменным лицом стоит рядом, но речь уже давно адресуется не ей), — кто кого?
А действительно, кто кого? Автобусу интересно. Вопрос озвучен, и автобус ждёт. Что ответим. Будет ли драка. Окажусь ли я парнем. Всё-таки я его или он меня. Это же так интересно.
Слишком интересно, чтобы мы всего лишь могли ехать по делам в общественном транспорте.
К счастью, это была наша остановка. Но у меня действительно был с собой перцовый баллончик.
© Фото Сергея Ткача / На чёрно-белом снимке на трамвайной остановке в профиль стоит человек с короткой стрижкой. На человеке надета длинная куртка, она расстёгнута. Человек смотрит перед собой на трамвай, из которого выходят люди, их силуэты размыты. На трамвае – светящаяся табличка с надписью «3 ДС ВОЗЕРА СЕРАБРАНКА». За спиной у человека – здание с работающей подсветкой, включенный фонарь, две машины с горящими фарами.Стою в очереди в магазине. На весь магазин — одна открытая касса (классика), и всем покупателям, как назло, понадобились сигареты, которых на этой кассе не было. Кассирка с лицом, искажённым доброжелательностью, обходит весь зал, чтобы добраться до кассы с сигаретами.
— И мне заодно возьмите, чтоб два раза не ходить, — говорю я и называю марку сигарет.
За моей спиной стоит мужчина — не могу никак охарактеризовать его внешность. На вид лет тридцать, не худой и не полный, не низкий и не высокий. Его портрет можно было бы лепить на мемы про «угнетение белых цисгендерных гетеросексуальных мужчин». Он же, полагаю, из основной аудитории таких мемов.
Очередь доходит до меня.
— Вот оно, равноправие, — подаёт голос мужчина из-за моей спины. — Женщины курят, а потом рожают кого попало.
Обрабатываю в своей голове информацию: это он обо мне или о той женщине, которая покупала сигареты передо мной? Оборачиваюсь: смотрит на меня. Наверное, о нас обоих.
— Во-первых, курить имеет право кто угодно, а во-вторых, я парень.
— Парень? — мужчина оглядывает меня с головы до ног и смеётся. — А я думаю, что ты пидор.
— А я думаю, что вы придурок.
Кассирка пробивает мне мои продукты, и я расплачиваюсь так быстро, как только могу. Мужчина за мной то ли смеётся, то ли причитает, то ли угрожает — не могу разобрать, но, кажется, там что-то о «пидорах» и о том, что с такими, как я, нужно делать.
До моего дома буквально пять минут ходьбы, но сейчас темно, а во дворах никого нет. Беру мобильник и открываю номер своего партнёра. В случае чего позвоню и оставлю звонок включённым. Так я делал в прошлый раз, когда меня били.
© Фото Сергея Ткача / По центру чёрно-белого снимка стоит человек с короткой стрижкой, смотрит чуть в сторону. На человеке надета длинная куртка, левая рука держит правую выше локтя, правая рука свободно свисает вдоль туловища. Человек стоит по центру проспекта, между трамвайными линиями, по обе стороны проспекта – здания, освещённые подсветкой, светящиеся фонари. В тот раз всё обошлось. Как и во всех описанных ситуациях: меня не избили, не изнасиловали, не отняли и не повредили мои вещи. Ничего не случилось и вряд ли случится завтра.
Всё обошлось, да.
Несколько лет я принимаю препараты, чтобы мне было не страшно выходить из дома. Чтобы не носить с собой нож или перцовый баллончик, чтобы не класть в ближайший карман тяжёлую связку ключей. Чтобы идти по улице и не думать, действительно ли на меня смотрят, или это паранойя. Или из-за того, что на меня действительно смотрят, у меня паранойя.
Чтобы не думать, когда настанет такой же день, как тот, когда всё не обошлось.
Почему бы мне не избавиться от всего этого дерьма и не выглядеть «нормально»? Например, как девушка — у меня же вагина, что мне мешает? Или как парень — оделся в мужском отделе и перестал «по-пидорски» красить волосы. В чём проблема?
Парень, надень каблуки и сделай макияж. Девушка, стяни грудь и постриги волосы. А теперь живите так всю жизнь. Ходите в правильные туалеты, сидите на правильных уроках труда, танцуйте в правильных парах, заводите правильных партнёрок_партнёров. А я сделаю ставки, сколько дней вы продержитесь без попадания в психиатрию.
О чём этот текст?
О том, что мне больно. Каждый день. Каждую минуту. В любом месте, кроме своей комнаты.
Мне не нужны «особые права». Я просто хочу жить спокойно. Я хочу, чтобы людям действительно было «всё равно». Хоть немного.
