Пока мы сохраняем иллюзию того, что можем отстраниться или продолжать жить так, как будто ничего не случилось, мы уязвимы.
То, что случилось с Мишей Пищевским, последовавшие за нападением события и реакция общества заставляют задуматься, насколько пластична психика человека. Возможно, есть необходимость в понимании того, как легко и незаметно происходят изменения личности в ситуации небезопасности, как желание выжить любой ценой приводит нас к духовной смерти.
«Пока мы сохраняем иллюзию того, что можем вступить во взаимодействие с любой ситуацией и остаться неизменными, отстранившись или продолжая жить так, как будто ничего не случилось, мы уязвимы»
Чтобы понять, как это происходит, можно обратиться к трудам Виктора Франкла и Бруно Беттельгейма. Два ученых, два психотерапевта не просто выжили в концентрационных лагерях во время Второй мировой войны, но и оба, каждый в отдельности, проанализировали свой опыт и разработали систему сохранения личности. И «Просвещенное сердце» Бруно Беттельгейма, и «Психолог в концлагере» Виктора Франкла дают нам ясное понимание того, как люди, оказавшись в ситуации незащищенности и унижения, теряли волю к жизни.
фото с сайта www.missyuan.com
Теряли постепенно, незаметно для себя. Отрицая происходящее, с верой в то, что все это — ошибка, что это ненадолго, что если они будут хорошо работать, их освободят, их не убьют. Они теряли надежду, не сопротивляясь, принимали любые унижения, не высказывали даже намека на непокорность. Те самые люди, которые изначально были готовы бороться не только за жизнь, но и за имущество, неохотно шедшие на маленькие уступки ради того, чтобы сохранить мебель, ценности, квартиры, по прошествии совсем небольшого времени покорно рыли могилы и закапывали своих товарищей живьем. Беттельгейм в своей книге приводит пример того, как 400 человек шли на смерть под охраной нескольких надсмотрщиков и не пытались сопротивляться! В ситуации, когда противостоять насилию невозможно, личность разрушается, психическая смерть неизбежна, человеку становится глубоко безразлично, что с ним сделают. Но изначально такая возможность существовала.
«Когда у нас нет ресурсов, чтобы бороться, мы вынуждены подчиняться. Предполагается, что, подчиняясь, мы не несем ответственности за происходящее, а можем только совершенствовать навык покорности, чтобы Старший Брат был нами доволен»
Подчиненное положение заставляет нас оправдывать собственную пассивность. Эти компромиссы подрывают наше доверие к самим себе. Зависимость и беспомощность в конечном итоге заставляет нас верить в некую высшую справедливость, потому что только так мы обретаем надежду на относительно благополучный финал. Круг замыкается.
Мы читаем о бессмысленно загубленной жизни, видим наказание, несопоставимое с преступлением, и нас охватывает чувство страха, бессилия и ярости. Но как нам выразить то, что мы чувствуем? Мы ищем способы справиться с этим и выбираем самый, на наш взгляд, безопасный — пассивность, бездействие. Такая реакция присуща детям, безопасность и жизнь которых зависят от взрослых (и потому у детей по факту нет выбора). И это именно то, чего добиваются от ЛГБТ-сообщества, — молчание и бездействие, инфантильное поведение, зависимость от Большого Брата.
фото с сайта www.wombatquilts.com
Чтобы не допустить деградации личности, необходимо сохранять в себе и поддерживать свободу мысли и действия, пусть самую небольшую. Свобода действия и бездействия, как отмечает Беттельгейм, — наши самые глубинные духовные потребности. И пусть самая незначительная, даже символическая способность действовать или бездействовать, но не из страха, а исключительно по своей воле, даст нам возможность выжить в гораздо большей степени, чем пассивность.
Пропадала уверенность, что твои поступки имеют хоть какой-то смысл, поэтому многие заключенные просто переставали действовать. Но, переставая действовать, они вскоре переставали жить. По-видимому, имело принципиальное значение, допускала ли обстановка — при всей ее экстремальности — хотя бы малейший выбор, минимальную возможность как-то прореагировать, пусть объективно такая возможность и была незначительной по сравнению с огромными лишениями
Трудности, с которыми сталкивается ЛГБТ-сообщество в стремлении сделать окружающее пространство безопаснее, так велики, что многим из нас стало казаться слишком сложным и опасным держаться за свою свободу и друг за друга. Да, мы можем снять с себя часть ответственности за то, что будет происходить с нами и вокруг нас, и предоставить делать это другим так, как они считают правильным, но доброволен ли будет наш выбор?
«Преступники будут совершать преступления, убийцы будут убивать, но никто не может заставить нас отказаться от борьбы за жизнь, от возможности выражать свою волю. И долг наш не по отношению к Мише, а к нам самим — не закрываться, создавать иную безопасность»
Мы все хотим быть уверены, что подобного не произойдет с нами и с теми, кого мы любим, что такие преступления не будут замалчиваться либо камуфлироваться под хулиганство обществом и государством. Подчинение существующему порядку вещей неминуемо приведет к распаду. Когда государство и общество навязывают нам свою волю до такой степени, что даже удовлетворение самых простых потребностей может привести каждого из нас, как в случае с Мишей, на операционный стол, то единственный способ выжить — изменить существующий порядок вещей.
фото с сайта www.safieh.wordpress.com
С другой стороны, защита своей жизни могла приблизить смерть. Поэтому до поры до времени такое «перекатывание под ударами» действительно защищало жизнь. Но перед лицом неминуемой смерти инфантильное поведение становилось фатальным и по отношению к собственной жизни, и по отношению к жизни других заключенных, чьи шансы выжить повышались, если кто-то рисковал. Однако чем дольше человек «перекатывался под ударами», тем менее вероятным становилось сопротивление при приближении смерти. Особенно если уступки врагу сопровождались не внутренним усилением личности (как это должно было быть), а ее распадом
Тоталитарная власть всегда расправлялась с неугодными меньшинствами (евреи, цыгане, ЛГБТ и пр.) с помощью дискриминационных законов. Политика уничтожения нежелательных людей в фашистской Германии была введена только после того, как не оправдался расчет на эмиграцию, и усилилась в результате почти полного отсутствия сопротивления с их стороны. Первый шаг в газовую камеру заключенный делал еще за территорией лагеря — тогда, когда принял решение не сопротивляться насилию.
В тексте использованы цитаты из книги Бруно Беттельгейма «Просвещенное сердце»
Полина Линник для MAKEOUT
