«Каково было драться с этим пидором? «Ты же знаешь, что он би? Мерзкая тварь», — произнёс один из качков.
Я стоял перед своим шкафчиком и не мог шевельнуться.
Дело было в школьной раздевалке для мальчиков. На занятиях по физкультуре тогда была неделя борьбы. И на всю неделю меня поставили в пару с одним мальчиком. Не так давно он совершил камин-аут как бисексуал, и в моей консервативной сельской школе не прекращались сплетни на этот счёт. Разумеется, это плохо сказалось на его популярности, не говоря уже о безопасности.
Мне тогда было 14. Я робко ответил: «Серьёзно? Я не знал. Между нами ничего не было». Мои собеседники переглянулись. Они не знали, как реагировать. Без понятия, поверили они мне тогда или нет.
«Если он будет приставать, дай нам знать», — сказал один из качков, сжал руку в кулак и обнадёживающе улыбнулся. Они побрели обратно к своим шкафчикам, потому что у них закончились поводы придираться к моему партнёру по борьбе.
Это был единственный раз за всю мою подростковую жизнь, когда я оказался в опасности из-за своей сексуальности. В будущем я прилагал колоссальные усилия, чтобы избежать подобных ситуаций.
С этого дня моё физическое влечение к мужчинам стало казаться опасным.
Я знал, что мой напарник по борьбе был бисексуален. Мне нравилось бороться с ним. Ему тоже. И мы оба это скрывали. Это был мой первый физический контакт с парнем.
Если бы мы были героями романа Джона Грина, то это была бы история о двух эксцентричных юношах, которые находят любовь и преодолевают разногласия, чтобы стать чемпионами школы по борьбе.
Но для многих эта история складывается иначе.
Гетеронормативные СМИ романтизируют подростковые отношения, но если эти отношения гомосексуальны, чаще всего их обделяют вниманием или называют извращением. Большую часть нашей школьной жизни мы прячемся в тени, опасаясь за нашу собственную безопасность.
Физическая близость в публичных местах и по сей день недоступна гомосексуалам. Эта близость по-прежнему делает наши тела «грязными», «грешными» и «отталкивающими» в глазах общества.
Гомосексуалы живут с этим убеждением всю свою жизнь, его подкрепляет страх отвержения и физического насилия. У них может быть множество проблем с близостью. Когда вокруг тебя нет пространств для ЛГБТКИА+ молодежи, когда ты не можешь отделаться от страха заболеть СПИДом, когда тебя преследуют внутренний расизм, сексизм и установки о традиционных ценностях, — уверенность в себе и чувство собственной ценности покидают тебя. В конечном итоге это может привести к злоупотреблению наркотиками, проблемам с психическим и физическим здоровьем.
Стигматизация породила в нашем сообществе эпидемию, которая ставит всех нас под угрозу.
Исследования Лондонской школы гигиены и тропической медицины показывают, почему гомосексуальные мужчины используют наркотики гораздо чаще, нежели население в целом. Если вкратце, у этого явления две причины: тревога, окружающая гомосексуальный секс, и восприятие гей-культуры в целом.
Приложения вроде Grindr [приложение, обеспечивающее доступ к геосоциальной сети для геев и бисексуальных мужчин. — прим. пер.] ещё больше подталкивают молодых геев к употреблению наркотиков. Посмотрите несколько профилей – и в скором времени вы найдёте слова: «химсекс*», «секс под веществами». [секс под воздействием психоактивных веществ — прим. пер.]
Кажется, что сегодня как никогда просто получить доступ к наркотикам: не выходя из дома, с помощью нажатия одной кнопки. Мужчины сообщили иследователь_ницам, что считают употребление наркотиков «нормальным» аспектом жизни геев, потому что этот процесс они наблюдают очень часто.
Хотя слишком просто и заманчиво обвинить в подобной проблеме какое-то одно приложение. На удивление, из всех психоактивных веществ именно алкоголь вызывал у участников исследования наибольшую тревогу.
Кроме ЛГБТКИА+ пространств, нет таких мест, где могли бы собираться непьющие люди. И как тогда молодым геям находить сообщество, если их никуда не пускают, пока им не исполнится 18?
Гей-бары — неотъемлемая часть нашей истории, взять хотя бы Стоунволл. [Стоунволлские бунты — серия спонтанных демонстраций против полицейского рейда в 1969 году в гей-баре Стоунволл-инн — прим. пер.] Бары были местом, где гомосексуальные мужчины могли собраться вечером, выпить, чтобы успокоить нервы, и поболтать с другими закрытыми гомосексуалами.
Наркотики часто идут рука об руку с гей-пространствами, они выступают посредниками между мужчинами и устраняют их неуверенность.
Так почему же геи занимаются химсексом, хотя прекрасно знают о риске заражения ВИЧ и инфекциями, передающимися половым путём, об опасности сексуального насилия? Две трети участников исследовании сообщили, что чувствуют сильную связь, доверие к своему сексуальному партнеру, когда они оба находятся под воздействием наркотиков. Также они не чувствуют дискомфорта от своей сексуальности. Так они могут исследовать её лучше всего, потому что они не могут делать этого, будучи трезвыми.
Однако большинство респондентов знали, что такая близость поверхностна и даже вредна для поддержания отношений. Большинство из них были недовольны своей сексуальной жизнью, особенно те, кто нуждались в наркотиках, чтобы заняться сексом.
После уточняющих вопросов треть призналась, что они употребляют наркотики, чтобы преодолеть чувство вины, наслаждаться сексом, не думать про свой ВИЧ-статус, пережить отвержение или побороть чувство собственной неполноценности. Многие чувствовали давление: им казалось, что все остальные уже принимают наркотики.
Мужчины называли наркотики предлогом для небезопасного секса. Однако будет ошибкой предполагать, что использование наркотиков на вечеринках всегда приводит к более рискованному поведению: есть случаи, когда люди, принимающие наркотики, никогда не практиковали незащищённый секс.
Презерватив превратился в психологический барьер для гомосексуальных мужчин, он стал напоминанием об опасности, которое может нести чужое или их собственное тело. Наркотики помогают им забыть об этом, если они того пожелают.
Меня встревожили признания некоторых мужчин, которые недавно узнали о своём положительном ВИЧ-статусе. Они говорили, что испытали облегчение. Теперь они могли свободно заниматься сексом с такими же людьми, как они.
Гомосексуалы вовлечены в культуру молчания, где говорить о ВИЧ — табу. Тем, кто говорит о нём, делают замечания; те, кто не говорит, находятся в опасности заражения. Невежество торжествует. Мужчины принимают наркотики, чтобы было легче игнорировать больную тему.
Неудивительно, что они подсознательно видят друг друга «грязными». Мы в состоянии приложить больше усилий, чтобы чаще говорить о таких вопросах, чтобы снижать стигму и бороться с заблуждениями, которые медленно нас
убивают.
Наркотики — это повод ненадолго почувствовать, что ты более-менее доволен собой.
Честно говоря, я понимаю эту позицию. Когда ты растёшь в мире, где физическая близость между гомосексуалами осуждается, где фильмам ставят возрастное ограничение 18+ просто из-за демонстрации гомосексуальности, где на людях держать своего партнёра за руку – это «давать повод» для нападения, такое поведение легко понять.
В телевизионных шоу физический контакт гомосексуальных мужчин почти всегда скрыт – чтобы не оттолкнуть гетеросексуальную аудиторию. В детских передачах нет гомосексуальных персонаже_к – так нас с малых лет учат быть невидимыми и стыдиться.
Стигматизация давит на нас не только снаружи, но и изнутри. ЛГБТКИА+ режиссёр_ки продолжают исключать не-белых людей из истории. Бесконечное количество фильмов подпитывают страх перед СПИДом. Они внушают, что секс представляет смертельную опасность и тем самым заставляют избегать его.
Когда белое накаченное маскулинное тело становится идеалом, многие из нас начинают стыдиться как чужих тел, так и своего собственного. Чтобы наше сообщество обрело пространство для физической близости, для наслаждения, для наших тел всех цветов и форм, это должно измениться.
Тела гомосексуальных мужчин так сильно стигматизируются, что эти мужчины не могут поддерживать здоровые отношения. Стигма закрывает доступ к нужным ресурсам: к здравоохранению и консультированию. Гомосексуалы боятся говорить о своём сексуальном поведении с врач_инями и терапевт_ками.
Мо_я перв_ая врач_иня критиковала моё поведение, хоть я практиковал безопасный секс. Как мы можем узнать больше о неотъемлемой части нас самих, когда нам так страшно и стыдно?
Мы бежим от себя. Но настала пора остановиться. Вместе мы можем многое преодолеть. Наше движение не заканчивается на достижении брачного равноправия.
Впереди ещё десятилетия работы, но настало время позаботиться о самих себе, чтобы мы могли создать лучший мир для ЛГБТКИА+ молодежи будущего. Мы можем создать такие условия, чтобы следующие поколения жили без СПИД и ВИЧ, имели доступ к здравоохранению, к безопасному пространству и к инклюзивному обществу. Я призываю вас создавать квир-пространства, свободные от наркотиков, стимулировать инклюзивность и видимость в наших СМИ и просто работать над достижением наших целей вместе.
Джоэл Алькарас родился в Мексике, вырос в маленьком городке в США в бедном районе, без документов работал в лагере вместе со своим отцом. С отличием закончил школу и поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Специализировался на антропологии. В университете понял, что любит помогать другим и узнавать больше о разных людях, используя творчество. Джоэл работал на такие компании, как Disney, Nickelodeon, Participant Media, UP Global, а теперь на Techstars. Джоэл продолжает выступать за позитивные изменения в жизни тех людей, которые встречаются с различными видами дискриминаций.
