28 лет
Полтора года прошло с того момента, как я сделал камин-аут на «Куку». Я хотел, чтобы больше людей могло рассказать свои истории. Чтобы они понимали, что в Беларуси об этом можно говорить, об этом можно писать и рассуждать. Поэтому и рассказал свою историю. Меня поддержало то, что на сайте уже были другие интервью. Я читал, понимая, что не буду первопроходцем, и подумал: «А почему бы и нет?»
После выхода интервью в автопарке в Мозыре, где я тогда работал, узнали все. Я готовился, что будут какие-то нападки, но одно дело, когда ты предполагаешь, как оно будет, и даже пытаешься как-то в уме отвечать, а другое — когда это наяву случается. Такого внимания я не ожидал. Подходили и спрашивали: «Ты правда такой? Это реально ты? Тебе никто за это не заплатил?..»
Нет, мне никто не платил.
Было сложно, честно. Когда подходили, спрашивали, было немного стыдно. Но обиднее всего было, когда говорили за спиной. Отходишь на пять метров и слышишь: «Вот педик пошёл». Или там «пидор», или «гомосек». Ну скажи ты в лицо. Когда говорят в лицо, ты можешь поговорить с человеком и разобраться. И даже если он агрессивно настроен, постепенно он может принять твою позицию. Во многом так и происходит.
Я позвонил тогда парню, про которого знал, что он открытый гей, и он меня поддержал, сказал: «Через полгода тебе будет легче». И действительно примерно так и произошло. Где-то чуть больше чем через полгода я понял: общество обо мне узнало, и меня никто не убил, я остался живой. И я понял, что всё это время сам себя стеснялся. Я сам себя не мог принять. Внутренняя гомофобия действительно существует. Мне нужно было в первую очередь самого себя принять. Миру не стесняться об этом говорить. Обществу не стесняться об этом говорить. Самому себе не стесняться об этом говорить.
Сейчас я себя практически принимаю таким, какой я есть. Единственное, что мне ещё мешает, — то, что с точки зрения религии это грех. Я знаю, что существуют разные взгляды, и начинаю сам постепенно приходить к тому, что, скорее всего, это нормально. Но мы же точно не можем знать, да? И вот именно это религиозное обстоятельство меня немного сдерживает в принятии себя.
Свой первый камин-аут я сделал в 2012 году. Я закончил техникум, поступил на заочку в БНТУ и, когда подавал документы, на обратном пути в поезде увидел молодого человека. Добавился к нему в друзья «Вконтакте», и мы договорились встретиться. Когда я приехал в Минск, рассказал ему про себя. Он говорит: не вопрос, я нормально к этому отношусь. Я и сам такой. Это был первый человек, которому я открылся.
Вторым, по сути, был уже мой бывший. Никто для меня не существовал, он один и всё. В конце 2012 года я решился и переехал из Мозыря к нему в Речицу. Хотел показать, что вот так я люблю. Мне было 22 года. Он в съёмной квартире наводил такие «порядки», разбивал мне стену кулаком, бухал, изменял. А я всё это терпел, мучился, хотел показать, что люблю несмотря ни на что. Это сейчас я чётко понимаю, что «благодаря» этим отношениям приобрёл много проблем, и часть из них до сих пор дают о себе знать.
На фоне таких отношений у меня развилась депрессия. Я не мог разговаривать с обществом, я не хотел ни с кем общаться. Было тяжело. Но я сильный человек, справился.
Я хочу сказать, что несмотря ни на что я себя принял. И я хочу, чтобы люди тоже не стеснялись об этом говорить, чтобы не врали себе и обществу, не стыдились себя. Это как цепная реакция — один скажет, второй, третий, пятый… Десятый, сотый, тысячный — и мы придём к тому, что общество признает. Мне кажется, что общество развивается быстрее, чем система. Белорусы способны это принять. Самое важное, чтобы люди не боялись себя. Какими бы они ни были. ВИЧ-позитивными, или если они люди с ограниченными возможностями, или если ЛГБТ… Ты не один в этом мире. Если есть хотя бы второй человек — это уже неплохо. Ты всё равно найдёшь своих людей. Ты не один. И ты часть этого общества.
После выхода интервью в автопарке в Мозыре, где я тогда работал, узнали все. Я готовился, что будут какие-то нападки, но одно дело, когда ты предполагаешь, как оно будет, и даже пытаешься как-то в уме отвечать, а другое — когда это наяву случается. Такого внимания я не ожидал. Подходили и спрашивали: «Ты правда такой? Это реально ты? Тебе никто за это не заплатил?..»
Нет, мне никто не платил.
Было сложно, честно. Когда подходили, спрашивали, было немного стыдно. Но обиднее всего было, когда говорили за спиной. Отходишь на пять метров и слышишь: «Вот педик пошёл». Или там «пидор», или «гомосек». Ну скажи ты в лицо. Когда говорят в лицо, ты можешь поговорить с человеком и разобраться. И даже если он агрессивно настроен, постепенно он может принять твою позицию. Во многом так и происходит.
Я позвонил тогда парню, про которого знал, что он открытый гей, и он меня поддержал, сказал: «Через полгода тебе будет легче». И действительно примерно так и произошло. Где-то чуть больше чем через полгода я понял: общество обо мне узнало, и меня никто не убил, я остался живой. И я понял, что всё это время сам себя стеснялся. Я сам себя не мог принять. Внутренняя гомофобия действительно существует. Мне нужно было в первую очередь самого себя принять. Миру не стесняться об этом говорить. Обществу не стесняться об этом говорить. Самому себе не стесняться об этом говорить.
Сейчас я себя практически принимаю таким, какой я есть. Единственное, что мне ещё мешает, — то, что с точки зрения религии это грех. Я знаю, что существуют разные взгляды, и начинаю сам постепенно приходить к тому, что, скорее всего, это нормально. Но мы же точно не можем знать, да? И вот именно это религиозное обстоятельство меня немного сдерживает в принятии себя.
Свой первый камин-аут я сделал в 2012 году. Я закончил техникум, поступил на заочку в БНТУ и, когда подавал документы, на обратном пути в поезде увидел молодого человека. Добавился к нему в друзья «Вконтакте», и мы договорились встретиться. Когда я приехал в Минск, рассказал ему про себя. Он говорит: не вопрос, я нормально к этому отношусь. Я и сам такой. Это был первый человек, которому я открылся.
Вторым, по сути, был уже мой бывший. Никто для меня не существовал, он один и всё. В конце 2012 года я решился и переехал из Мозыря к нему в Речицу. Хотел показать, что вот так я люблю. Мне было 22 года. Он в съёмной квартире наводил такие «порядки», разбивал мне стену кулаком, бухал, изменял. А я всё это терпел, мучился, хотел показать, что люблю несмотря ни на что. Это сейчас я чётко понимаю, что «благодаря» этим отношениям приобрёл много проблем, и часть из них до сих пор дают о себе знать.
На фоне таких отношений у меня развилась депрессия. Я не мог разговаривать с обществом, я не хотел ни с кем общаться. Было тяжело. Но я сильный человек, справился.
Я хочу сказать, что несмотря ни на что я себя принял. И я хочу, чтобы люди тоже не стеснялись об этом говорить, чтобы не врали себе и обществу, не стыдились себя. Это как цепная реакция — один скажет, второй, третий, пятый… Десятый, сотый, тысячный — и мы придём к тому, что общество признает. Мне кажется, что общество развивается быстрее, чем система. Белорусы способны это принять. Самое важное, чтобы люди не боялись себя. Какими бы они ни были. ВИЧ-позитивными, или если они люди с ограниченными возможностями, или если ЛГБТ… Ты не один в этом мире. Если есть хотя бы второй человек — это уже неплохо. Ты всё равно найдёшь своих людей. Ты не один. И ты часть этого общества.
2019
