20 лет
До всех событий 2020 года в Беларуси я и не думал, что стоит открыться. Я даже родителям ещё не рассказывал. Никто не знает. Сейчас первый раз, когда я об этом говорю. Поэтому довольно тяжело. Все люди, которые вышли на протесты под радужными флагами, очень смелые. И я подумал: почему я не могу быть таким же смелым, как эти люди? И вот я сейчас здесь рассказываю, что хочу быть таким же смелым, как и они.
Я настроил себя заранее, что буду сейчас откровенен. Точно скажу, что я гей. Если бы ко мне подошли на улице средь бела дня и просто сказали «давай, говори быстро», — я бы не сказал. На это нужны силы. Чтобы быть смелым, чтобы перебороть этот страх и идти дальше, всегда нужны силы. Молчание — это самая страшная вещь. Молчание — это принятие текущей ситуации. А так нельзя. Должно что-то меняться.
Я хочу показать, что мы имеем право считаться такими же людьми и выражать как своё политическое мнение, так и свою сексуальность. Меня больше всего смущает, что даже если мы на одной политической волне, но на разных сексуальных — только поэтому нас всё равно отвергают. Почему мы должны доказывать, что мы такие же люди, как и все остальные? Мы тоже хотим сделать общество лучше. Почему мы не можем?
Общество задаёт нам вопрос: почему мы вообще существуем? Даже я не знаю ответа. Сначала я думал, что мы такими становимся, потом — что мы такими рождаемся. У меня есть аргументы как в одну сторону, так и в другую. Это очень сложная тема. И вообще, какая разница? Проблема в том, что происходит деление на своих и чужих. Мы не похожи на всех остальных, поэтому нас отделяют. Но как понять, что мы не похожи на вас? Чем мы конкретно от вас отличаемся, кроме сексуальных предпочтений?
Я себя принял сразу — для меня это не было чем-то особенным. Но из-за давления общества это принятие постоянно куда-то ускользало. То есть, ты как бы себя принимаешь, думаешь: «Я смогу с этим жить, мне будет легко». Но общество говорит: «Нет, ты должен делать так и никак иначе». Например, должен встречаться именно с девочкой. «Почему у тебя нет девочки?» Я всё время пытался уклоняться от таких вопросов. Родители спрашивали: «Почему ты не гуляешь с девочкой?» Я, честно, не знал, что им ответить, говорил, что занят учёбой, и т.д.
Когда ты скрываешь свои отношения, на это уходит много времени и сил. Ты не можешь открыто сказать, что идёшь гулять со своим парнем. Тебе нужно сказать, что ты пойдёшь с девочкой, найти какую-нибудь фотографию этой девочки, отправить друзьям, придумать, куда вы идёте. Тебя расспрашивают, как она выглядит, кто она, и ты снова что-то придумываешь. И это плохо, потому что ты живёшь как будто в бункере, тебе нужно постоянно что-то скрывать. На такую конспирацию, что ты якобы «нормальный» человек, приходится тратить время и силы. Так быть не должно. Почему нельзя просто жить открыто?
Даже моя бабушка, когда видит какого-нибудь певца, который выглядит эпатажно, говорит: «Какая гадость, он, наверное, гомосексуалист». И ты такой — ну, класс, и это моя бабушка. Привет, бабушка, я тоже «гомосексуалист». Это значит «фу, какой я гадкий», получается? И такие моменты везде — какие-то шуточки, комментарии.
Рассказать родителям — это, наверное, один из ключевых моментов для меня. Если с незнакомыми людьми можно перестать общаться, то как можно перестать общаться с родителями? Я хочу поддерживать их в будущем, когда они состарятся. Хочу сам получать их поддержку. Рано или поздно всё равно придётся сказать, я планирую это сделать, но пока не представляю себе, как. Нужно, наверное, постепенно их подготавливать к этому.
Когда ты рождаешься, ты не знаешь всё сразу, тебе нужно постепенно набираться опыта, и, когда до меня дошёл черёд, пришлось искать информацию, разбираться: со мной что-то не так, или всё хорошо? Я даже не представлял, что существуют какие-то сообщества, что таких людей много, а не я один. Понятно, что это всё через интернет делалось, потому что никто к тебе просто так не подходит и не говорит: о, привет, я гей. О, а я тоже! Слушай, расскажи, как там что… Ты ищешь информацию, и она иногда бывает недостоверной, на всякий спам-фишинг натыкаешься, но что делать — всё равно интерес преобладает. Знать себя должен каждый человек.
Я настроил себя заранее, что буду сейчас откровенен. Точно скажу, что я гей. Если бы ко мне подошли на улице средь бела дня и просто сказали «давай, говори быстро», — я бы не сказал. На это нужны силы. Чтобы быть смелым, чтобы перебороть этот страх и идти дальше, всегда нужны силы. Молчание — это самая страшная вещь. Молчание — это принятие текущей ситуации. А так нельзя. Должно что-то меняться.
Я хочу показать, что мы имеем право считаться такими же людьми и выражать как своё политическое мнение, так и свою сексуальность. Меня больше всего смущает, что даже если мы на одной политической волне, но на разных сексуальных — только поэтому нас всё равно отвергают. Почему мы должны доказывать, что мы такие же люди, как и все остальные? Мы тоже хотим сделать общество лучше. Почему мы не можем?
Общество задаёт нам вопрос: почему мы вообще существуем? Даже я не знаю ответа. Сначала я думал, что мы такими становимся, потом — что мы такими рождаемся. У меня есть аргументы как в одну сторону, так и в другую. Это очень сложная тема. И вообще, какая разница? Проблема в том, что происходит деление на своих и чужих. Мы не похожи на всех остальных, поэтому нас отделяют. Но как понять, что мы не похожи на вас? Чем мы конкретно от вас отличаемся, кроме сексуальных предпочтений?
Я себя принял сразу — для меня это не было чем-то особенным. Но из-за давления общества это принятие постоянно куда-то ускользало. То есть, ты как бы себя принимаешь, думаешь: «Я смогу с этим жить, мне будет легко». Но общество говорит: «Нет, ты должен делать так и никак иначе». Например, должен встречаться именно с девочкой. «Почему у тебя нет девочки?» Я всё время пытался уклоняться от таких вопросов. Родители спрашивали: «Почему ты не гуляешь с девочкой?» Я, честно, не знал, что им ответить, говорил, что занят учёбой, и т.д.
Когда ты скрываешь свои отношения, на это уходит много времени и сил. Ты не можешь открыто сказать, что идёшь гулять со своим парнем. Тебе нужно сказать, что ты пойдёшь с девочкой, найти какую-нибудь фотографию этой девочки, отправить друзьям, придумать, куда вы идёте. Тебя расспрашивают, как она выглядит, кто она, и ты снова что-то придумываешь. И это плохо, потому что ты живёшь как будто в бункере, тебе нужно постоянно что-то скрывать. На такую конспирацию, что ты якобы «нормальный» человек, приходится тратить время и силы. Так быть не должно. Почему нельзя просто жить открыто?
Даже моя бабушка, когда видит какого-нибудь певца, который выглядит эпатажно, говорит: «Какая гадость, он, наверное, гомосексуалист». И ты такой — ну, класс, и это моя бабушка. Привет, бабушка, я тоже «гомосексуалист». Это значит «фу, какой я гадкий», получается? И такие моменты везде — какие-то шуточки, комментарии.
Рассказать родителям — это, наверное, один из ключевых моментов для меня. Если с незнакомыми людьми можно перестать общаться, то как можно перестать общаться с родителями? Я хочу поддерживать их в будущем, когда они состарятся. Хочу сам получать их поддержку. Рано или поздно всё равно придётся сказать, я планирую это сделать, но пока не представляю себе, как. Нужно, наверное, постепенно их подготавливать к этому.
Когда ты рождаешься, ты не знаешь всё сразу, тебе нужно постепенно набираться опыта, и, когда до меня дошёл черёд, пришлось искать информацию, разбираться: со мной что-то не так, или всё хорошо? Я даже не представлял, что существуют какие-то сообщества, что таких людей много, а не я один. Понятно, что это всё через интернет делалось, потому что никто к тебе просто так не подходит и не говорит: о, привет, я гей. О, а я тоже! Слушай, расскажи, как там что… Ты ищешь информацию, и она иногда бывает недостоверной, на всякий спам-фишинг натыкаешься, но что делать — всё равно интерес преобладает. Знать себя должен каждый человек.
2021
