24 года
С детства мне нравились и мальчики, и девочки. По шкале Кинси я между 5 и 6, хотя лет в 17-18 был между 3 и 4. У меня даже был полуторагодичный опыт отношений с девушкой. Когда я впервые сказал матери, что я гей, она не поверила. Была типичная реакция: «Нет, тебя совратили, ты просто не встретил ту самую девушку, подрастешь — и всё поймешь, почему ты так думаешь». Я сказал, что вообще-то у меня есть парень. Она что-то еще говорила, уже не вспомню.
Но когда я думаю о камин-ауте, я думаю не о гомосексуальности. Потому что у меня ВИЧ. Я проверялся каждые три месяца, и вот очередная проверка, экспресс-тест, и мне говорят, что нужно сдать повторный анализ. Довольно быстро меня взяли в оборот, сразу нужно было ехать оформляться, становиться на учет. У нас же законодательство — наследие 80-х — 90-х, когда была эпидемия ВИЧ. Ты сдаешь кровь дважды, два разных теста, и если оба положительны, то вероятность того, что ты ВИЧ-позитивный, — 99,9%. В медицине ведь как: никто никогда не дает стопроцентной гарантии. Говорят, что 100%, — будьте уверены: вам врут.
Первое время даже не веришь: как так? Что делать дальше? У меня случился нервный срыв. Пришлось сдавать кучу анализов: на показатели иммунитета, на вирусную нагрузку (количество вируса в крови). Первое время не понимал, что дальше делать. Несколько человек, моих друзей, знали с самого начала, им я рассказал сразу. Плюс еще так получилось, что несколько человек, с которыми я на тот момент активно переписывался, решили открыться через некоторое время, что они тоже «плюсы». Вот тогда я начал понимать, как много в Минске «плюсов» — ВИЧ-положительных парней, девушек.
Моя мама не знает про мой ВИЧ-статус. Она до сих пор думает, что я «образумлюсь», найду себе девушку. Я решил, что не стоит ее травмировать. Хватит того, что сын — гей (смеется).
Самая большая проблема в первое время… По рекомендации ВОЗ ВИЧ-положительный человек должен начинать лечение с момента выявления. И хоть у нас частично терапия всё еще спонсируется ВОЗ, мы же бедная страна, мы еще живем по очень старым протоколам…
Уже немного лучше, так как когда вирус только появился, лечение начиналось, если иммунитет падал ниже 200 клеток. Сегодня 200 клеток считается стадией СПИДа. С этого мая в Беларуси лечение начинают, когда количество клеток ниже 500. Хорошо, что всё равно есть возможности: даже если у тебя нормальный иммунитет, можно договориться с врачом, чтобы тебе назначили терапию.
В гей-сообществе быть ВИЧ-позитивным человеком — жесткая стигма. Хотя на самом деле за этот год, с момента постановки диагноза, я узнал очень много людей. Приходишь планово сдавать анализы на иммунитет, на вирусную нагрузку — и встречаешь знакомых в очереди. И понимаешь, что в очереди именно в этот кабинет могут быть только ВИЧ-инфицированные: либо те, кто уже на учете, либо те, кто пришел на него становиться. В редких случаях бывают исключения, например, если ты встречаешься с положительным партнером, то становишься на учет как здоровый, но имеющий повышенный риск заражения. Тебя периодически обследуют, кроме того, сразу же, если возникают какие-либо дополнительные риски, в профилактических целях назначают терапию. Есть шанс, что если с момента опасного контакта ты в течение трех суток начинаешь терапию, то останешься здоров.
Основная проблема именно в том, что многие просто не знают о своем статусе. В Беларуси зарегистрировано около 19 тысяч ВИЧ-положительных людей, но это только те, кто стоит на учете, реальная цифра, конечно же, больше. В принципе, мы все — население небольшого райцентра в Беларуси. Когда люди говорят, что не знают никого с положительным статусом, скорее всего, они просто не знают о его статусе. Либо этот человек и сам не знает.
Еще одна проблема заключается в том, что вирус не выявляется сразу, хоть анализы становятся более «чувствительными», чем раньше. То есть человек уже инфицирован, но анализы еще не отражают его реальный статус. А вообще ты можешь передать вирус с момента заражения.
В чем заключается ВИЧ-стигма в гей-сообществе? В молчании. Об этом вообще не говорят. Только в случаях, если человек инфицирован. И всё. Это еще одна причина того, что вирус распространяется: люди боятся говорить. У нас на сайтах и в приложениях для знакомств можно проставлять ВИЧ-статус. В большинстве случаев его вообще не заполняют либо пишут, что отрицательный, но, как я говорил, стоит большой вопрос, когда вообще человек проверялся, насколько валиден результат анализа. Многие говорят, что они здоровы, хотя ты понимаешь, что человек, допустим, начал половую жизнь в 14-15 лет, прошло десять лет уже — а он никогда не проверялся… Т.е. большие сомнения. Ведь презерватив не дает стопроцентной защиты. Особенно если использовать его неправильно. Как правильно? Да хотя бы по инструкции.
В Минске есть группы поддержки для ВИЧ-позитивных людей, но я в них не обращался. Мне хватало поддержки от моего близкого окружения. Плюс я и до того, как заразился, знал несколько человек с ВИЧ-позитивным статусом. У меня есть знакомый, который работает в московском СПИД-центре и оказывает в том числе психологическую помощь и поддержку, меня он тоже поддержал и успокоил, когда я получил результаты анализов. Именно информация и знания помогли мне принять свой статус. Плюс наличие знакомых, друзей, которые тоже инфицированы, их опыт помог мне это пережить.
Благодаря современной терапии ВИЧ — уже не приговор. Терапия представляет собой прием одной и более таблеток в день, кому как повезёт со схемой лечения. Цель терапии — достичь неопределяемого статуса, когда вирус не определяется в крови и его влияние на твой иммунитет исчезает. После этого ты уже не можешь никого заразить. Терапию прерывать нельзя, она нужна до конца жизни.
У меня анкета на сайте знакомств, в которой указан статус. Там мое лицо закрыто. Почему закрыто? Потому что стигма всё еще очень большая. Чуть-чуть пообщаешься — и можно меняться лицами. Мы, к сожалению, живем не в Нью-Йорке, не в Берлине, где люди совершенно спокойно проставляют положительный ВИЧ-статус, неопределяемый и дату последнего теста. Люди спокойно спрашивают и открыто обсуждают вопросы ВИЧ. Сейчас в Штатах идет борьба за то, чтобы приравнять неопределяемый статус к отрицательному, потому что есть куча лонгитюдных исследований дискордантных пар (когда встречаются «плюс» и «минус»), доказывающих, что «плюс» с неопределяемым статусом не заражает партнера. А в Беларуси народ даже не понимает, что такое неопределяемый статус. На мой взгляд, стигма заключается как раз в том, что люди не информированы.
Поделиться своей историей мне захотелось именно потому, что после общения со многими геями я понял, насколько люди вообще не знают, не понимают… На контрасте общение с людьми из других стран дало понять, что они обладают намного большими знаниями, не будучи носителями ВИЧ, чем я сам в тот момент, когда столкнулся с этой проблемой. Я убежден: нельзя утверждать, что ты абсолютно здоров, если ты ни разу в жизни не проверялся. А такое в Минске, в Беларуси — не редкость.
Я знаю, от кого я заразился. И я обсуждал с ним это, но человек сам не знал о своем ВИЧ-статусе в тот момент. По анализам он был здоров, а на деле… На деле я сижу перед тобой и рассказываю, каково это — быть ВИЧ-позитивным.
Но когда я думаю о камин-ауте, я думаю не о гомосексуальности. Потому что у меня ВИЧ. Я проверялся каждые три месяца, и вот очередная проверка, экспресс-тест, и мне говорят, что нужно сдать повторный анализ. Довольно быстро меня взяли в оборот, сразу нужно было ехать оформляться, становиться на учет. У нас же законодательство — наследие 80-х — 90-х, когда была эпидемия ВИЧ. Ты сдаешь кровь дважды, два разных теста, и если оба положительны, то вероятность того, что ты ВИЧ-позитивный, — 99,9%. В медицине ведь как: никто никогда не дает стопроцентной гарантии. Говорят, что 100%, — будьте уверены: вам врут.
Первое время даже не веришь: как так? Что делать дальше? У меня случился нервный срыв. Пришлось сдавать кучу анализов: на показатели иммунитета, на вирусную нагрузку (количество вируса в крови). Первое время не понимал, что дальше делать. Несколько человек, моих друзей, знали с самого начала, им я рассказал сразу. Плюс еще так получилось, что несколько человек, с которыми я на тот момент активно переписывался, решили открыться через некоторое время, что они тоже «плюсы». Вот тогда я начал понимать, как много в Минске «плюсов» — ВИЧ-положительных парней, девушек.
Моя мама не знает про мой ВИЧ-статус. Она до сих пор думает, что я «образумлюсь», найду себе девушку. Я решил, что не стоит ее травмировать. Хватит того, что сын — гей (смеется).
Самая большая проблема в первое время… По рекомендации ВОЗ ВИЧ-положительный человек должен начинать лечение с момента выявления. И хоть у нас частично терапия всё еще спонсируется ВОЗ, мы же бедная страна, мы еще живем по очень старым протоколам…
Уже немного лучше, так как когда вирус только появился, лечение начиналось, если иммунитет падал ниже 200 клеток. Сегодня 200 клеток считается стадией СПИДа. С этого мая в Беларуси лечение начинают, когда количество клеток ниже 500. Хорошо, что всё равно есть возможности: даже если у тебя нормальный иммунитет, можно договориться с врачом, чтобы тебе назначили терапию.
В гей-сообществе быть ВИЧ-позитивным человеком — жесткая стигма. Хотя на самом деле за этот год, с момента постановки диагноза, я узнал очень много людей. Приходишь планово сдавать анализы на иммунитет, на вирусную нагрузку — и встречаешь знакомых в очереди. И понимаешь, что в очереди именно в этот кабинет могут быть только ВИЧ-инфицированные: либо те, кто уже на учете, либо те, кто пришел на него становиться. В редких случаях бывают исключения, например, если ты встречаешься с положительным партнером, то становишься на учет как здоровый, но имеющий повышенный риск заражения. Тебя периодически обследуют, кроме того, сразу же, если возникают какие-либо дополнительные риски, в профилактических целях назначают терапию. Есть шанс, что если с момента опасного контакта ты в течение трех суток начинаешь терапию, то останешься здоров.
Основная проблема именно в том, что многие просто не знают о своем статусе. В Беларуси зарегистрировано около 19 тысяч ВИЧ-положительных людей, но это только те, кто стоит на учете, реальная цифра, конечно же, больше. В принципе, мы все — население небольшого райцентра в Беларуси. Когда люди говорят, что не знают никого с положительным статусом, скорее всего, они просто не знают о его статусе. Либо этот человек и сам не знает.
Еще одна проблема заключается в том, что вирус не выявляется сразу, хоть анализы становятся более «чувствительными», чем раньше. То есть человек уже инфицирован, но анализы еще не отражают его реальный статус. А вообще ты можешь передать вирус с момента заражения.
В чем заключается ВИЧ-стигма в гей-сообществе? В молчании. Об этом вообще не говорят. Только в случаях, если человек инфицирован. И всё. Это еще одна причина того, что вирус распространяется: люди боятся говорить. У нас на сайтах и в приложениях для знакомств можно проставлять ВИЧ-статус. В большинстве случаев его вообще не заполняют либо пишут, что отрицательный, но, как я говорил, стоит большой вопрос, когда вообще человек проверялся, насколько валиден результат анализа. Многие говорят, что они здоровы, хотя ты понимаешь, что человек, допустим, начал половую жизнь в 14-15 лет, прошло десять лет уже — а он никогда не проверялся… Т.е. большие сомнения. Ведь презерватив не дает стопроцентной защиты. Особенно если использовать его неправильно. Как правильно? Да хотя бы по инструкции.
В Минске есть группы поддержки для ВИЧ-позитивных людей, но я в них не обращался. Мне хватало поддержки от моего близкого окружения. Плюс я и до того, как заразился, знал несколько человек с ВИЧ-позитивным статусом. У меня есть знакомый, который работает в московском СПИД-центре и оказывает в том числе психологическую помощь и поддержку, меня он тоже поддержал и успокоил, когда я получил результаты анализов. Именно информация и знания помогли мне принять свой статус. Плюс наличие знакомых, друзей, которые тоже инфицированы, их опыт помог мне это пережить.
Благодаря современной терапии ВИЧ — уже не приговор. Терапия представляет собой прием одной и более таблеток в день, кому как повезёт со схемой лечения. Цель терапии — достичь неопределяемого статуса, когда вирус не определяется в крови и его влияние на твой иммунитет исчезает. После этого ты уже не можешь никого заразить. Терапию прерывать нельзя, она нужна до конца жизни.
У меня анкета на сайте знакомств, в которой указан статус. Там мое лицо закрыто. Почему закрыто? Потому что стигма всё еще очень большая. Чуть-чуть пообщаешься — и можно меняться лицами. Мы, к сожалению, живем не в Нью-Йорке, не в Берлине, где люди совершенно спокойно проставляют положительный ВИЧ-статус, неопределяемый и дату последнего теста. Люди спокойно спрашивают и открыто обсуждают вопросы ВИЧ. Сейчас в Штатах идет борьба за то, чтобы приравнять неопределяемый статус к отрицательному, потому что есть куча лонгитюдных исследований дискордантных пар (когда встречаются «плюс» и «минус»), доказывающих, что «плюс» с неопределяемым статусом не заражает партнера. А в Беларуси народ даже не понимает, что такое неопределяемый статус. На мой взгляд, стигма заключается как раз в том, что люди не информированы.
Поделиться своей историей мне захотелось именно потому, что после общения со многими геями я понял, насколько люди вообще не знают, не понимают… На контрасте общение с людьми из других стран дало понять, что они обладают намного большими знаниями, не будучи носителями ВИЧ, чем я сам в тот момент, когда столкнулся с этой проблемой. Я убежден: нельзя утверждать, что ты абсолютно здоров, если ты ни разу в жизни не проверялся. А такое в Минске, в Беларуси — не редкость.
Я знаю, от кого я заразился. И я обсуждал с ним это, но человек сам не знал о своем ВИЧ-статусе в тот момент. По анализам он был здоров, а на деле… На деле я сижу перед тобой и рассказываю, каково это — быть ВИЧ-позитивным.
2017
