31 год
Я думаю, что камин-аут — это в первую очередь даже не осознание, а признание себя. Сказать себе: да, это я. Не во всеуслышание, а самой себе — вот это, наверное, и есть камин-аут. То, что я сейчас делаю. Благодаря этому проекту я могу сказать себе: «Привет, это я». Для меня это важно.
Нашему поколению признать себя было сложно, хотя бы потому, что надо было ещё себя найти. Начиная с 9 класса я стала понимать, что со мной «что-то не так». В семье, естественно, об этом никто не говорил — ни о сексе, ни о том, что есть какие-то другие люди. Почерпнуть информацию было неоткуда. То есть если меня эмоционально тянуло к человеку моего же пола, я не понимала вообще: нормально это или ненормально?
Когда не понимаешь, что с тобой происходит, всегда хочется разобраться, узнать, как это называется, и т.д. Подросткам, которые ищут себя сегодня, пытаются понять свою сексуальность или асексуальность, принадлежность к чему-либо, просто несказанно повезло. Есть интернет, специальные издания, центры психологической помощи. Тогда интернета не было. Книг, какой-то литературы, которая помогла бы разобраться, тех же психологов — ничего этого тоже не было. Был школьный психолог, но интуиция говорила мне, что туда соваться нельзя. Поэтому пыталась как-то где-то что-то слушать. Где-то услышала, что-то впитала, обдумывала эту информацию.
В третьем классе я впервые влюбилась в девочку. Конечно, тогда я не понимала, что происходит. Понимание пришло через много лет. Но тогда это выражалось в непонятной гамме эмоций, которую я испытывала к своей однокласснице, в желании постоянно быть рядом, смотреть на нее и не давать дружить ни с кем, кроме меня! Однажды Лена не вернулась в школу, т.к. ее отца перевели в другое место службы. На нервной почве я несколько дней температурила. Через какое-то время у меня возникла другая симпатия, на этот раз к мальчику... Уже в 10 классе я начала встречаться с девушкой. Это была моя первая девушка, с ней был и первый поцелуй, и первый секс. Наверное, после этого поцелуя пришло понимание про эмоции, которые я чувствовала раньше, но теперь они слились воедино, я поняла, что да — это моё. Но у меня не было ощущения, что «только это моё».
Считалось, да и сейчас считается, что бисексуалы — это абсолютно разнузданные создания, которые не могут хранить верность. Очень странный стереотип. Это клеймо бисексуальности висело и на мне. Прошло еще много времени, прежде чем я узнала, что на самом деле отношусь к пансексуалам — людям, которые не привязываются к полу. Да какая разница, господи? Я просто человек, которого интересуют люди. Не пол, не возраст, не разрез глаз, не цвет кожи, достаток или что-то ещё. Меня люди интересуют.
Когда всех гребут под одну гребёнку — это странно. Я знаю геев, негативно настроенных к лесбиянкам. Я знаю лесбиянок, которые терпеть не могут геев. Знаю, что некоторые геи не любят трансвеститов. Для меня это удивительно, потому что по идее как раз в ЛГБТ-сообществе должно быть единение всех, кто отличается от каких-то четких норм, догм, от каких-то рамок. Мне кажется, мы должны друг друга поддерживать. Если ты не принимаешь кого-то, то чем тогда ты отличаешься от тех, кто не принимает тебя?
У меня нет традиционного представления о семье, которая обязана состоять из двух человек, находящихся в браке. Для меня семья — это люди, которых я люблю и которые любят меня. Люди, которые рядом со мной, и это действительно проверено годами — мой муж, моя девушка и мой лучший друг. Вот это моя семья.
С мужем мы познакомились довольно интересно. В 11 классе к нам пришёл мальчик, по которому сходили с ума все девочки школы, а он ни на кого не обращал внимания. Мне он жутко не понравился. Потом оказалось, что мы живём в одном доме. Однажды он подошёл, потянул меня за шиворот и сказал: «Пойдём, я тебя домой провожу». Мы с ним начали дружить, а потом и встречаться. Однажды он сказал, что у него есть тайна, о которой он никогда никому не говорил, и наверняка я отреагирую очень плохо. Я подумала обо всём, что угодно, и когда он сказал: «Мне нравятся ещё и парни», — я выдохнула, говорю: «А мне девушки, всё нормально». Мы планировали пожениться после школы. А потом он решил познакомить меня с молодым человеком, с которым на тот момент встречался. Мы приехали знакомиться с молодым человеком моего молодого человека. Я посмотрела и влюбилась. Собственно говоря, за него я замуж и вышла.
Такой брак хорош тем, что все друг про друга знают, и, опять же, он дает некоторую защищенность перед общественностью. Если что — он женат. Если что — я замужем.
Когда в прошлом году прошёл слух о том, что в Беларуси собираются вернуть статью за «мужеложство», я помню, что тогда общественность, которая причастна к этому, тряхануло очень серьёзно. Наша первая реакция была: «Пора». Мне кажется, это вполне оправданно. Если ты чувствуешь себя небезопасно в стране, в которой живёшь, отсюда хочется уехать. Что многие и делают. Если тебя не принимают дома, ты ищешь место, где тебя будут принимать. Для меня, человека, который не привязывается ни к полу, ни к расе, ни к возрасту, всегда было очень странно, что есть какие-то разделения, из-за которых происходят битвы, войны, насилие. Мне это непонятно. В идеале, конечно, хотелось бы не сбегать куда-то, а чувствовать себя свободно здесь, с тем человеком, с которым я хочу быть.
Нашему поколению признать себя было сложно, хотя бы потому, что надо было ещё себя найти. Начиная с 9 класса я стала понимать, что со мной «что-то не так». В семье, естественно, об этом никто не говорил — ни о сексе, ни о том, что есть какие-то другие люди. Почерпнуть информацию было неоткуда. То есть если меня эмоционально тянуло к человеку моего же пола, я не понимала вообще: нормально это или ненормально?
Когда не понимаешь, что с тобой происходит, всегда хочется разобраться, узнать, как это называется, и т.д. Подросткам, которые ищут себя сегодня, пытаются понять свою сексуальность или асексуальность, принадлежность к чему-либо, просто несказанно повезло. Есть интернет, специальные издания, центры психологической помощи. Тогда интернета не было. Книг, какой-то литературы, которая помогла бы разобраться, тех же психологов — ничего этого тоже не было. Был школьный психолог, но интуиция говорила мне, что туда соваться нельзя. Поэтому пыталась как-то где-то что-то слушать. Где-то услышала, что-то впитала, обдумывала эту информацию.
В третьем классе я впервые влюбилась в девочку. Конечно, тогда я не понимала, что происходит. Понимание пришло через много лет. Но тогда это выражалось в непонятной гамме эмоций, которую я испытывала к своей однокласснице, в желании постоянно быть рядом, смотреть на нее и не давать дружить ни с кем, кроме меня! Однажды Лена не вернулась в школу, т.к. ее отца перевели в другое место службы. На нервной почве я несколько дней температурила. Через какое-то время у меня возникла другая симпатия, на этот раз к мальчику... Уже в 10 классе я начала встречаться с девушкой. Это была моя первая девушка, с ней был и первый поцелуй, и первый секс. Наверное, после этого поцелуя пришло понимание про эмоции, которые я чувствовала раньше, но теперь они слились воедино, я поняла, что да — это моё. Но у меня не было ощущения, что «только это моё».
Считалось, да и сейчас считается, что бисексуалы — это абсолютно разнузданные создания, которые не могут хранить верность. Очень странный стереотип. Это клеймо бисексуальности висело и на мне. Прошло еще много времени, прежде чем я узнала, что на самом деле отношусь к пансексуалам — людям, которые не привязываются к полу. Да какая разница, господи? Я просто человек, которого интересуют люди. Не пол, не возраст, не разрез глаз, не цвет кожи, достаток или что-то ещё. Меня люди интересуют.
Когда всех гребут под одну гребёнку — это странно. Я знаю геев, негативно настроенных к лесбиянкам. Я знаю лесбиянок, которые терпеть не могут геев. Знаю, что некоторые геи не любят трансвеститов. Для меня это удивительно, потому что по идее как раз в ЛГБТ-сообществе должно быть единение всех, кто отличается от каких-то четких норм, догм, от каких-то рамок. Мне кажется, мы должны друг друга поддерживать. Если ты не принимаешь кого-то, то чем тогда ты отличаешься от тех, кто не принимает тебя?
У меня нет традиционного представления о семье, которая обязана состоять из двух человек, находящихся в браке. Для меня семья — это люди, которых я люблю и которые любят меня. Люди, которые рядом со мной, и это действительно проверено годами — мой муж, моя девушка и мой лучший друг. Вот это моя семья.
С мужем мы познакомились довольно интересно. В 11 классе к нам пришёл мальчик, по которому сходили с ума все девочки школы, а он ни на кого не обращал внимания. Мне он жутко не понравился. Потом оказалось, что мы живём в одном доме. Однажды он подошёл, потянул меня за шиворот и сказал: «Пойдём, я тебя домой провожу». Мы с ним начали дружить, а потом и встречаться. Однажды он сказал, что у него есть тайна, о которой он никогда никому не говорил, и наверняка я отреагирую очень плохо. Я подумала обо всём, что угодно, и когда он сказал: «Мне нравятся ещё и парни», — я выдохнула, говорю: «А мне девушки, всё нормально». Мы планировали пожениться после школы. А потом он решил познакомить меня с молодым человеком, с которым на тот момент встречался. Мы приехали знакомиться с молодым человеком моего молодого человека. Я посмотрела и влюбилась. Собственно говоря, за него я замуж и вышла.
Такой брак хорош тем, что все друг про друга знают, и, опять же, он дает некоторую защищенность перед общественностью. Если что — он женат. Если что — я замужем.
Когда в прошлом году прошёл слух о том, что в Беларуси собираются вернуть статью за «мужеложство», я помню, что тогда общественность, которая причастна к этому, тряхануло очень серьёзно. Наша первая реакция была: «Пора». Мне кажется, это вполне оправданно. Если ты чувствуешь себя небезопасно в стране, в которой живёшь, отсюда хочется уехать. Что многие и делают. Если тебя не принимают дома, ты ищешь место, где тебя будут принимать. Для меня, человека, который не привязывается ни к полу, ни к расе, ни к возрасту, всегда было очень странно, что есть какие-то разделения, из-за которых происходят битвы, войны, насилие. Мне это непонятно. В идеале, конечно, хотелось бы не сбегать куда-то, а чувствовать себя свободно здесь, с тем человеком, с которым я хочу быть.
2015
