Милана

Мне кажется, что быть закрытой очень тяжело. Закрытость вынуждает перестраивать всю свою жизнь, то есть с началом каких-то отношений, например, ты вынуждена закрывать часть своей жизни. Мне было важно сохранить жизнь максимально удобной.

До трех лет я жила с бабушкой и дедушкой, и мне разрешалось очень много ролевых игр. Я, допустим, могла встать с утра и сказать: «Сегодня меня зовут Сергей». И меня в доме называли Сергеем. Они уважали мое решение. Но потом социализация, детский сад, папа. Эти игры ушли на задний план. Но были другие — как и у всех детей, «дочки-матери» и т.д. Вот там можно было тоже выполнять мужские роли. Проблем не было никогда — у меня никто из друзей не спрашивал: «Почему ты будешь мальчиком?» Это было удобно.

Все это время, параллельно, мне нравились какие-то мальчики и какие-то девочки. И вот когда мне нравились девочки, я думала, что в следующей жизни обязательно найду эту девочку и женюсь на ней. Потому что принц может жениться на принцессе, а для другого не было… не было никакой модели. Что делать, когда тебе нравится девочка и сама ты девочка?

Я думала, что если мне нравится девочка, значит, я думаю как мальчик, а если так, значит, это остается на следующую жизнь, в которой я буду мальчиком. У меня была программа максимум на следующую жизнь. Там просто список целый.

В классе пятом я прочитала статью в одном журнале, откуда узнала, что бывают такие люди. Просто слово такое узнала — «лесбиянка». А потом появилась группа «ТАТУ». И вот тогда я поняла, что есть такие отношения, но они бесперспективны. Потому что в этой группе две девочки пели о том, как их не догонят, и уезжали на грузовике в вечность. Не было там, что эти люди тоже как-то семью заводят и т.д. Поэтому до какого-то момента мне казалось, что семью заводить — это отдельно, а твои личные пристрастия — отдельно. А потом случился интернет. Наконец-то.

Лет в 16 я стала говорить маме, что, наверное, мне нравятся и мальчики, и девочки. Мама всегда отвечала: «Не дури голову». Родители всегда стараются поверить, что это несерьезно. Потом повода сказать ей это не было. Ну, странно говорить: «Знаешь, я лесбиянка». Никогда в жизни у меня ничего не было с девушкой, может, никогда не будет, но это моя вера на всю жизнь! Пока у меня не было никаких отношений, мне не казалось, что это так важно — ставить маму в известность о моей гипотетической сексуальной ориентации.

А потом я влюбилась в Дашу. И когда я поняла, что она уже часть моей жизни, то как-то странно было продолжать думать, что это неважно для моей мамы. Это важно.

Мама тогда ходила на терапию, и я подумала, что свалю ответственность на другого человека. Перед тем как уйти на занятия, я собрала сумку и, выходя из дому, спросила: «Мама, у тебя же сегодня занятия с терапевтом?» Она говорит: «Да». Я сказала: «Ну, вот и поговори тогда с ней, что я встречаюсь с Дашей». И дверь закрыла. Я все занятия сидела, очковала, пришла домой, а дома никого нет. Подумала: «Блин, наверное, она очень расстроена». Но она написала потом смс — в 11 ночи, — что меня любит.

Потом мы много раз говорили про это. Она спросила: «И кто это выдумал?» Ей важно было знать, кто из нас конкретно виноват. Она говорила: «Мне это не нравится». Мы разговаривали с ней, я пыталась ее убедить, что это так же важно для меня, как, допустим, какие-то ее убеждения. Я тоже услышала кучу всего, что мне не понравилось. Мы очень многого не знали друг о друге…

Сказать папе — это отдельно было. У меня папа — бывший мент, а бывших ментов не бывает. У него вся эта тюремная лексика, неприятная. Я понимала, что никогда не говорить не получится, но не знала, как… И вот появился удобный момент, когда родился мой брат.

У папы другая семья, но он не говорил мне, с кем живет. Наверное, из-за этого неприятного стереотипа по поводу вторых браков и т.д. Но родился мой брат, и дальше не говорить, что «у меня семья», было тупо. Он мне сказал: «Мне надо с тобой поговорить». Я поняла, о чем. И поняла, что это мой шанс сказать: «У тебя есть секрет, у меня тоже. Для тебя важно это, а для меня — то. И давай поймем друг друга».

И вот мы встретились в кафе, попили чайку, он мне сказал: «У тебя родился брат». Я сказала: «Клёво, а я встречаюсь с девушкой». Он сказал: «Бывает». Он понял, что единственный шанс сейчас сохранить взаимоотношения — это безоговорочно принять эти факты из жизни друг друга.