Последние несколько лет я всё чаще задумываюсь о камин-ауте. Когда на работе, например, люди высказываются негативно об «этих людях» — о геях, об ЛГБТ — ты сразу понимаешь, что это относится и к тебе тоже. И хочется возразить, хочется сказать: «Ну, вот я гей — посмотри, что со мной не так?» Но в те моменты я не чувствовал какого-то фундамента, ощущения независимости и уверенности, что со мной всё будет хорошо после этих слов… Я даже в календаре отмечал дату, что, вот, через полгода я планирую это сделать, подготовиться и заявить о себе, быть открытым — в первую очередь для себя самого.

Многие знакомые ЛГБТ+ не поддерживают меня в том, чтобы быть открытым. Они говорят, что это опасно, что я не почувствую себя свободнее и это того не стоит. Но даже если и так, я чувствую, что мне это нужно, поэтому решаюсь говорить. Жизнь показала, что в первую очередь нужно слушать себя.


Кажется, впервые у меня появились мысли, что я отличаюсь, лет в пять. Но в детстве я не мог поговорить об этом. Иногда я не понимал своего тела. Я не знал, что нормально, что ненормально. Много переживал. Было много вопросов, непринятие себя на протяжении лет четырёх, когда я пытался убедить себя, что мне нравится эта девочка, хотя она мне не нравилась. Этот конфликт внутри себя, когда тебе лет 13-14, у тебя много комплексов, ты боишься себя проявлять, при этом у тебя куча эмоций. Всё это время ты супер-чувствительный, эмоциональный ребёнок, но снаружи ты никакой. И всё это держишь в себе.

Вспоминаю, как будучи двенадцатилетним ребёнком, записывал на диктофон какие-то музыкальные треки, каких-то западных звёзд, которых мог увидеть только по телевизору… Залазил потом на яблоню вечером, прикладывал диктофон к уху, слушал и смотрел куда-то на закат. Это так романтично, необычно… Да, чувствительный был ребёнок, и всё приходилось держать в себе, потому что не с кем было об этом поговорить. Ты ребёнок, тебе наоборот нужно показывать жизнь, рассказывать, что да как – а ты на протяжении всего подросткового возраста вообще понятия не имеешь, что с тобой происходит… Кругом я видел только негативное отношение, было еще популярно движение Тесака. Я не понимал и думал, что это ненормально, что с этим нужно бороться… Отсюда и непринятие себя. Хорошо, что сейчас всё это более открыто. Классно, что на YouTube об этом говорят блогеры, снимают ролики, наверняка это очень помогает, но всё равно этого не много. Нужно об этом говорить больше.

Со школьных лет я пытался внушать себе и любить то, что мне на самом деле не нравилось. Я был супер-закомплексованным ребёнком в школе. Было страшно сделать неправильный жест рукой или сказать какое-то слово… Эти страхи держали меня в клетке, я был замкнутым в общении с людьми – просто потому, что боялся, что обо мне могут узнать…

Когда закончились мои первые отношения, я очень тяжело это переживал. Искал хоть какую-то поддержку, зарегистрировался в Hornet, общался с людьми, искал кого-то, с кем бы я мог просто поговорить, чтобы не чувствовать себя в одиночестве. Общался практически со всеми, я не искал чего-то конкретного, интимной связи уж тем более. Познакомился с человеком из Барановичей (я сам из Бреста), он был намного старше. Я был супер-наивным, делился всем, что у меня происходило в жизни. Потом начал замечать, что человек был достаточно навязчив. Начались манипуляции. Он угрожал рассказать обо мне. Мне было ужасно страшно, что это дойдёт до близких, и страшнее всего — до моей мамы. Я не хотел допустить этого. Я был в ужасном страхе весь июль 2015 года.

Супер-запуганный я пошёл в милицию в Бресте. Рассказал участковому об этой ситуации. Очень просил – если вдруг что-то случиться, просто знайте, что есть человек, который от меня не отстаёт. Там мне пришлось рассказать, что я гей. Это был первый раз, когда я рассказал о себе незнакомым людям.

Когда я поступил в Минск, началось самое «весёлое». Тот мужчина нашёл контакты моей мамы, позвонил ей и представился вахтером. Потом врал, что преподает в моем вузе. Мама была в шоке, в слезах звонила — что случилось? Началась такая безумная слежка, я вообще не понимал, как он узнаёт, где я нахожусь… Он рассказал кому-то из моих однокурсников. На второй день после заселения в общежитие мне сказали: «Юра, говорят, что ты гей. Это правда?». Говорил: «Я сломаю тебе жизнь, сделаю всё, чтобы ты уехал из Минска». Он мне писал, звонил по телефону, меня трясло, мне было страшно.

В тот момент у меня не было никакой поддержки вообще. Я и не знал, что такое поддержка, толком. Он взломал мои социальные сети, читал всю переписку. Говорил, что знает, где я живу. Мне постоянно поступали звонки с разных номеров телефона, приходили смс с угрозами. Я просто успевал их блокировать, подписывал «не отвечать 1», «не отвечать 2», «не отвечать 10». Нумеровал их.

Мы с мамой обратились в милицию, она приехала в Минск. Сказала: «Юра, я заберу документы, и мы уедем отсюда… Отдадим тебя квалифицированному психиатру, мы тебя вылечим, всё будет нормально…» Я не хотел себе такой истории. Поэтому сказал, что все истории были выдуманными, что я зарегистрировался из любопытства, что я би — вот, что я ей сказал... Она взяла с меня слово, что я больше не буду ни с кем общаться из ЛГБТ-тусовки, никаких таких знакомств…

Я давал показания в милицейском участке в Минске, потом нас перевели в Брест. Я давал им свой телефон, все пароли к соцсетям, сам записывал все телефонные разговоры, однажды ходил с тем мужчиной на встречу с диктофоном. Участковый говорил, что ему светит 7-8 лет, сразу по трём статьям его можно привлечь… Я ждал и очень просил, чтобы это быстрее закончилось… В итоге его вызвали в милицию. И после этого тишина. Участковый мне перестал отвечать, моей маме тоже перестал отвечать. Он сказал, что передали документы в следственный комитет и что нам дадут ответ, пришлют бумагу. Но никакой бумаги не пришло. Мое предположение, что он просто заплатил милиционеру и дело не было передано.

Конечно, это плохой опыт. Мама говорит — отстал, не пишет, и слава богу… Я хочу это забыть, как страшный сон. Мне было 17 лет. И я не мог ничего сделать. На протяжении ещё лет двух периодически мне поступали угрозы с разных номеров. Я их все блокировал. Но потом он исчез.

После этого ещё несколько лет я не мог отвечать на звонки от незнакомых и даже знакомых людей. Меня трясло. Я всё старался решать переписками.

В итоге я отучился год в университете… Само собой, обо мне ходили слухи… Когда на семинарах над тобой издеваются, а преподаватели закрывают глаза, будто бы ничего не происходит — это не ок. Если бы это было о чём-то другом, я уверен, преподаватель бы среагировал. А тут, скорее всего, он не знал, как реагировать, и просто делал вид, что ничего не замечает.

Мне было некомфортно. Я хотел быстрее забрать документы, скрыться и начать новую жизнь, где обо мне никто не знал бы. Пошёл работать в Макдональдс. Забрал документы и подал в другой ВУЗ на дистанционку. Снял жильё… Почистил соцсети. Поменял окружение.


Я начал изучать программирование, плюс работа, чтобы зарабатывать хоть какие-то деньги на жильё в Минске… Какое-то время я работал в Макдональдсе, потом в интернет-магазине… Я не мог чувствовать себя комфортно по той же причине — не мог быть открытым, периодически я слышал какие-то разговоры в негативном ключе об ЛГБТ… Что ещё больше меня закрывало.

Мне было сложно строить крепкие, глубокие социальные контакты из-за истории, которая со мной случилась. Я не мог быть открытым с людьми, говорить о своей жизни, о своих слабостях, чтобы этим не воспользовались против меня… Конечно, ты никому не интересен, ты скрытный… Сложно быть примером, вдохновлять людей на что-то, когда ты, по сути, собой не являешься.

На протяжении добрых двух лет, пока учился в универе, я пытался себя заставить любить то, что мне не нравится, потому что не понимал, что на самом деле моё, и насколько это важно — слышать себя. Пришел к тому, что почти каждый день плакал, ненавидел работу, учёбу, вообще всё, что происходило у меня в жизни. И в тот момент я понял, что если не изменю свою жизнь, впереди у меня просто дорога в никуда. Кажется, я впервые встретил себя настоящего. И вопреки родителям начал что-то делать. Мама в меня не верила в тот момент, говорила: «Мне за тебя стыдно, я не могу ходить на работу, я в слезах, потому что у них дети с образованием, а ты никто». Я говорю: «Мама, а разве не самое главное, чтобы ребёнок был счастлив?»

В итоге я снова пошел на резкие изменения в жизни. Прекратил на время общение с родителями, уволился с работы, ушёл в академический отпуск и пошёл на несколько курсов UX дизайна. Я будто бы ожил, у меня появились интересы и вкус жизни. Через полгода уже официально трудоустроился, я чувствовал, что мне это интересно. Жизнь стала налаживаться.

Полтора года назад я впервые приехал в Вильнюс, и для меня была такая детская радость, когда я увидел там радужный пешеходный переход. Я был просто в восторге. Не знаю, как описать эти эмоции… Это как знак, что мы есть, что существование ЛГБТ признают и поддерживают и я не один. Это чувство детского счастья… Сразу стал фоткаться, улыбался прохожим…


Но все еще есть внутренняя борьба, когда люди резко высказываются и я с ними не согласен, но молчу. И вот сейчас тот момент, когда я устал молчать. Хочу начать говорить, отстаивать свою позицию. Например, меня всегда раздражали праздники 23 февраля и 8 марта, которые навязывают гендерные роли и празднуются в очень сексистском ключе. Я решил, что это был последний год, когда я принимал в них участие… Я хочу заранее дать людям об этом знать, пускай думают обо мне, что хотят.

Буквально недавно я понял, что такое поддержка на самом деле и насколько это важно. В приложении для медитации я общался с парнем из Канады, и он мне сказал: «Если ты примешь решение рассказать о себе в Беларуси — не переживай, я буду с тобой. Это твоё решение, и я тебя в любом случае поддержу. Ты можешь писать мне, созваниваться…» Грубо говоря, человек издалека, который меня практически не знает, дал понять, что он за меня. Это звучит очень просто, кажется — ну, ерунда какая-то, просто слова… Но я почувствовал, сколько сил, сколько веры они мне дали, когда мне это было нужно. Уверен, в Беларуси тоже есть эта поддержка, но я не знаю, почему я её не получил. Здесь люди постоянно пытались как-то меня изменить, дать совет… Проявление поддержки здесь — это подсказать, как будет лучше, сказать, как поступить и т.д. Но зачастую это не то, что нужно.

После поддержки друга из Канады, я рассказал о себе двум друзьям. Рассказал однокласснице, которая подшучивала надо мной, что я гей, хотя она обо мне не знала, это была просто шутка, как ей казалось… Сейчас мы общаемся с ней намного больше. Она говорит: «А что, если одноклассники найдут эту статью?» Я говорю: «Ну, и что?» Конечно, небольшой страх есть. Но сейчас он всё меньше и меньше. Рассказал ещё одному другу из Ливана. Он прекрасно воспринял. Вообще ничего не изменилось. До этого рассказал психотерапевту. Это был, наверное, первый человек, не считая участкового, с которым я поделился. Я сказал, что я гей. Она абсолютно не изменилась в лице, продолжила меня слушать, а я такой думаю: «Я это сказал… Я это только что сказал… Всё… Она это знает. Уже ничего не вернуть…» И ничего, всё осталось по-прежнему. Мир не рухнул.

Мама ещё не знает. Она избегает этой темы… Наверняка она подозревает, но боится это признать. Отношения у нас всё-таки сложные, поскольку она очень негативно относится к ЛГБТ. Я не хочу ей говорить, в первую очередь, чтобы не травмировать, потому что у неё тоже непростая жизнь. Мне кажется, было бы намного проще признаться, если бы не было этой истории. Конечно, чувствую себя плохо, что мне пришлось врать. Опять это вскрывать — неприятно… Но чтобы построить доверительные, честные взаимоотношения — для меня важно быть открытым. Возможно, ей понадобится время. Возможно, вообще ничего не получится, но я хочу попробовать.


Сейчас я морально подготовлен. Я задавал себе вопрос — если я сейчас об этом расскажу здесь, помешает ли мне это построить такое будущее, как я хочу? Ответ — нет. Даже если меня не возьмут куда-то на работу — это же прекрасно. Сразу компания отсеяна. Я бы не чувствовал себя там комфортно. Пускай я поищу подольше, но найду то, что подходит мне. Я подумал и понял, что каких-то обоснованных причин и страхов, почему я не могу быть открытым, у меня нет. Всё как у всех. Какие-то люди пропадут из жизни. Какие-то появятся.

Я интересуюсь медитацией, йогой, психологией поведения человека и психическим здоровьем. Я такой же человек, как и многие другие — люблю путешествия, смотрю YouTube. Для меня, в принципе, счастье, как я его сейчас понимаю, — это в первую очередь гармония с собой и своим внутренним миром. Жизнь в соответствии с ценностями, которые исходят изнутри, из твоего сердца. Это любимый человек рядом. Близкие люди, которые здоровы, с которыми ты можешь чувствовать себя комфортно и быть собой. Это принимающее тебя окружение и друзья. Т.е. искренность, свобода внутри и возможность жить так, как ты чувствуешь, будет правильно для тебя. К сожалению, я не смогу быть в полной мере счастливым здесь, в Беларуси. Я не чувствую себя здесь комфортно, не чувствую, что здесь я дома, не вижу своего будущего тут.

Со временем отношение к ЛГБТ+ будет меняться. Я готов быть тем, кто своим примером показывает, что мы такие же люди, как все. Мы тоже работаем, смеемся, плачем, влюбляемся и хотим быть счастливы. Только мы более уязвимая часть общества.

Наше будущее в наших же руках. Дорога поиска себя, принятия себя, любви к себе — она длинною в жизнь. Научиться слышать себя и быть собой просто так щелчком не получится. Это долгий и осознанный процесс работы над собой. В будущем я хотел бы быть поддержкой для тех людей, которые тоже потерялись и нуждаются в помощи… Не зря говорят: собственные страдания делают нас более чуткими к бедам окружающих.