Елена

Долгое время мне казалось, что в Беларуси практически нет ничего, что касается ЛГБТ и квир. Потом совершенно случайно прочитала про «Дотык», подписалась на MAKEOUT, смотрю — один человек знакомый рассказал камин-аут историю, второй, третий... Мне кажется, многие люди не верят в то, что вокруг столько людей, которые «от них отличаются». «Вы всё это придумали», «фигня это», «не существует», или «это мода такая». Меня это задевает. Какое вообще вам дело, какие отношения у других людей друг с другом? Мне хотелось сказать, что это не мода, это не какой-то «флэш-моб»... Поэтому эти живые истории в рубрике камин-аут мне очень понравились. И я подумала, что мне тоже надо рассказать свою.

Первая мысль, что камин-аут делать не стоит, была в пионерлагере, где-то между третьим и четвёртым классом. Мы дружили с девчонкой, она была младше меня, и ей было ещё хуже, чем мне, — она сильно скучала по родителям. Я всё время подходила к ней, обнимала, жалела. Девчонки моего возраста на нас такие: «Вы что, лесбиянки?». Мне хотелось так гордо сказать: «Да!». Но уже по их интонации я понимала, что не надо этого делать, а то мы нарвёмся на неприятности. Кто такие лесбиянки, я примерно представляла. И уже тогда понимала, что за это могут ударить.

Я училась в Минске, и у нас была не очень «благополучная» школа. Было много агрессивных детей. Там все били друг друга — и девочки друг друга, и мальчики девочек, и ногами — и чего там только не творилось. Понятно, что в таком обществе лучше вообще никаких разговоров не поднимать. Если бы там узнали, что какой-то мальчик — гей... Не знаю, прибили бы, наверное.

Мне всё время казалось, что «я не такая». С родителями на темы, связанные с сексуальностью, мы не говорили. Они ничего не хотели обсуждать. Когда в кино, например, во время семейного просмотра, были какие-то кадры, все делали вид, что ничего не происходит.

В подростковом возрасте я вообще думала, что я асексуалка. Парни (из тех, кто был в окружении) мне не нравились. Сказать, что я была влюблена в девушку? Нет. Я об этом сильно не задумывалась. Ну, нет пары и нет пары. Потом уже как-то начала задумываться… В книжке, в фильме, ещё где-то зацепит, и думаешь — а как я к этому отношусь?

Я видела, что девчонки моего возраста с кем-то гуляют, встречаются, мечтают, чтобы мальчики им дарили цветы. Но я думала – зачем мне с кем-то встречаться, если человек мне не нравится? Ну, т.е. с другом я могу гулять каждый день по нескольку часов – это нормально, он просто мой друг. Всё. А девчонки часто стремились эти отношения как-то романтизировать, говорили: «Это мой парень». У меня таких отношений ни с кем не было, у меня были только друзья. Т.е. я понимала, что этот человек – мой друг. Или девочка, мы с ней общаемся, тоже — просто подружка. Мне казалось, что это нормально. Мне было комфортно.

Мне кажется, это главное — чтобы было комфортно. И если ты считала, что ты одной ориентации, а потом влюбилась в девушку и поняла, что бисексуальна — ну и что? Это не так, что один раз на всю жизнь решил и больше менять не можешь. На самом деле, ты можешь ещё сам себя не знать до конца.

Где-то буквально года полтора-два назад я ещё говорила про себя «бисексуалка», но потом начала понимать, что, наверное, всё-таки нет. Скорее всего, я пансексуал, потому что в моём окружении есть и трансгендерные люди, к которым, скажем так, я могла бы быть неравнодушна. Просто, как у человека моногамного — у меня есть пара, и никаких параллельных отношений быть не может.

Когда я стала встречаться с парнем, мы просто разговаривали, и я ему в шутку сказала: «А я лесбиянка, мне нравятся девушки». Он: «Угу». И нормально, встречаемся дальше, уже несколько лет живём вместе. Сейчас он понимает, что это всё не просто шутки были. Я готова поспорить, что он даже себе представляет, как бы она могла выглядеть примерно. Но он спокойно к этому относится, потому что знает, что я моногамна и ни с кем больше встречаться не буду. Я общаюсь со многими. Но друзья — это друзья. Я считаю, что иметь каких-то любовников, любовниц и т.д. подло по отношению к своему партнёру, если мы не договаривались на полиамурные отношения.

Помню, я как-то начала читать все эти умные определения. Там же помимо «пансексуал», есть ещё много других — «гоморомантики», ещё что-то… Целая страница огромная. Очень умные определения. Я начала их читать. Потом думаю: «Ну, вот, получается, я – пансексуал, а с точки зрения количества партнёров — моногам. Ой, как интересно!»

Я не сталкивалась с тем, чтобы кто-то спрашивал прямо «в лоб». Обычно знакомишься с человеком, общаешься — как правило, о чём-то таком, более повседневном, но если человек спросил, если об этом зашла речь, я ничего скрывать не буду.

Для некоторых моих знакомых это стало откровением. Они почему-то считали, что люди из ЛГБТ-сообщества какие-то «странные», «ненормальные». И тут… Они со мной годами общаются, а потом я их приглашаю на «Дотык». Ну, и они, естественно, начинают интересоваться: «Почему ты там тусуешься?». Я им говорю, что — да, я тоже отношусь к этому сообществу. И для них это неожиданно. Но в то же время, ни одного друга, ни одного человека, с которым я общалась, я не потеряла. Отношения остались те же самые, абсолютно.

С мамой мы эти темы не обсуждаем. Она не сидит в интернете, пару раз она видела гей-парады по телевизору, как их часто любят показывать в СМИ, — т.е. самые яркие моменты, самые странные костюмы, самое эпатажное что-то. Поэтому, у неё немножко свой взгляд, и мне её переубеждать не хочется. Тем более что человек уже в своём возрасте, и она многие вещи воспринимает болезненно. Так что я просто стараюсь лишний раз конфликтные темы с ней не обсуждать.

Некоторые люди не понимают. Их нужно просто брать и просвещать — а на это не хватит и двадцати часов лекций, чтобы они поняли. Потому что у них просто недостаток информации, обрывочные какие-то представления. Но иногда не хочется тратить на это кучу времени. Тем более, если человек появился у тебя в жизни ненадолго — ну, его дело. Поэтому, если человеку интересно, я не против общаться, что-то рассказывать. Но убеждать — не вижу смысла.

У меня было несколько выставок. Одна выставка была приурочена ко Дню Айдахо (17 мая) и называлась «Мой маленький секрет». И вторая — была посвящена памяти Франчески Вудмен, про исследование своей женственности, себя. В «Моём маленьком секрете» мне хотелось показать, насколько все люди интересные. А Франческа Вудмен, когда я впервые увидела её фотографию, я когда её увидела, стала искать другие её работы. Они мне очень понравились. Потом узнала, что она очень рано покончила с собой. И мне настолько больно было об этом читать — казалось — неужели такой интересный человек, и некому было остановить? Почему никто не помог, почему никого не было рядом? Работы у неё, конечно, очень необычные. Я их долго рассматривала. У неё свой мир, и она его показывает. И этот мир узнаваем. Это было такое чистое восхищение. И я снимала — немножко в её стилистике и в то же время в своей. Там было и несколько автопортретов, и съёмки других людей.

Мне не нравится, что феминизм часто принимает радикальные формы. Есть радикальные феминистки, которые ненавидят «тех»: мы тебя ненавидим за то, что у тебя есть парень. Если ты лесбиянка, мы тебя за что-то тоже ненавидим. Если ты транс* женщина, то — не дай боже — мы тебя вообще прибить пытаемся… Поэтому, к слову «феминизм» я начинаю относится с опаской, оно мне не всегда нравится. Но я понимаю, что на самом деле, мой взгляд на мир всегда будет отчасти феминистским, потому что это взгляд человека, который родился женщиной.

Я против нашего института брака, потому что в нём нет равноправия. Ты можешь выйти замуж или жениться на человеке другого пола, но ты не можешь легализовать однополый брак. Т.е. для меня наш институт брака несовершенен. И как говорится — не, я такое брать не буду. Зачем мне такая подделка? Правильно, в данной ситуации для меня лично как бы большой разницы нет. Мы бы могли с моим нынешним партнёром подать заявление, и нам бы заключили брак. Но если подумать о том, что ситуация могла сложиться по-другому? Получается, что тебе как бы просто «повезло», а могло и «не повезти». Т.е. закон тут тебя никак не защищает. Особенно, что касается людей постарше, они реально начинают сталкиваться с проблемами, когда дело касается наследства и других социальных и экономических вопросов.

По поводу того, что многие люди говорят о том, что «не хватало ещё, чтобы дети об этом узнавали», что «вы детей портите своими выставками, фильмами, разговорами»... Ну, им пытаешься, конечно, объяснить, что, если вы даже ничего не будете ребёнку рассказывать, всё равно он вырастет и всё равно пойдёт искать. Вы можете вообще ему ничего не рассказывать, но тогда, я боюсь, его поиски плохо кончатся. Ваше право. Родители… Рано или поздно, скорее всего, примут. А не примут — это, скорее, будет их проблема, потому что ребенок будет жить своей жизнью, а они ребёнка, фактически, потеряли.

Я уже несколько лет живу в комфорте с собой. Я живу в своей зоне комфорта, у меня есть свои интересы. Не нравится — не смотрите.

Люди могут понять, что ошибаются. Главное, чтобы вы знали, что не обязательно идти у них на поводу. Будьте собой. Потом становится комфортно, остаются нужные люди, остаётся то, что тебе важно в жизни, — те, кто мешали, сами со временем уйдут. Ты найдёшь того, кто будет тебя поддерживать. Просто скажи всем своё мнение, и у тебя из твоего окружения окажется несколько человек, которые будут тебя в этом мнении поддерживать. Ты поймёшь, что — вот, это люди, с которыми тебе нужно общаться. Не надо «выходить из зоны комфорта», как это сейчас модно говорить. Ага… Сходите на мороз, погуляйте, выйдя «из зоны комфорта», и заболейте. Зону комфорта надо расширять. Т.е. ходишь вот так в своей зоне комфорта, завернулся, пришёл, принёс её с собой, в ней живёшь. Потом люди, которым с тобой комфортно, они с тобой в твоей зоне комфорта тоже погрелись-погрелись, а там, может быть, с тобой и остались.